Виноват ли Луговой в смерти Литвиненко? Ответить на этот вопрос может, точнее - могло бы, лишь политически непредвзятое следствие. Сегодняшнее таковым уже не станет. Пока это единственный вывод по делу Литвиненко-Лугового. Скажем больше: и дальше происходит подмена юридической стороны дела - политической - без шансов на «не прописанный доктором» вердикт. Если бы Лондон искал истину, то все, что связано с делом Литвиненко, секретилось бы по векодавним традициям британского правосудия. Оно, кстати, до сих пор не раскрыло все нюансы перелета Гесса в 1941 году. В нашем же случае взаимность со стороны Москвы изначально не исключалась - понятно, что столь резонансное дело требовало совместной расстановки акцентов - не только юридических, но и политических и спецслужбистских. Ведь участниками событий в той или иной степени являлись и экс-секретарь российского Совбеза, и офицеры спецслужб, которые, как и сенбернары, по определению не бывают бывшими.
Формально мы и сегодня подтверждаем готовность к совместному расследованию. Но той рабочей доверительности, которая позволила бы всем сторонам сохранить лицо в столь деликатном деле, уже не будет. А ведь тут нюансы куда важнее, чем в деле Гесса почти семидесятилетней давности. Создается впечатление, что Лондону (и не только ему) важен не результат, а долгоиграющий повод, задающий ракурс оценки российской политики по меньшей мере на перспективу наших парламентских и президентских выборов.
Эта перспектива и вызывает сомнения по существу. Во-первых, после убийства Политковской, которую на Западе считали едва ли не самым громким критиком власти, повторный скандал международного масштаба Москве был явно не к чему. Тем более что Литвиненко, в отличие от Березовского, сам по себе политической роли не играл, хотя, возможно, и переоценивал свое общественное значение. Живым - для Москвы - он был менее проблематичен, чем мертвым. Во-вторых: на минуту откажем Кремлю в рациональной логике и предположим, что Литвиненко убит по заданию наших спецслужб. Но если нашлись средства на весьма дорогостоящий полоний-210, неужели их не хватило на операцию прикрытия, которая должна была обезопасить Лугового не только юридически, но и в медицинском плане - он-то ведь тоже отравился? И это - после известного катарского урока? Кстати, ни Литвиненко, ни Луговой разведчиками-диверсантами в классическом понимании не были. Они оба - бывшие госохранники. Принадлежность к этой структуре могла бы помочь Луговому оградить себя от попутного отравления, но не организовать его по законам профессионального «жанра».
В-третьих, специалистов, знающих дипломатический обиход, удивляет искусственность увязки дела Литвиненко с высылкой российских дипломатов, и особенно с мораторием на обмен антитеррористической информацией. Во вселенски распиаренном деле Литвиненко резидентура СВР или ГРУ ни разу не упоминалась. Что - в Москве у англичан появились ненужные дипработники? К чему тогда этот дурацкий размен? Ну и представьте, что именно сегодня Москва получила сведения о готовящемся в Англии теракте. Неужели для «терроробоязливых» англичан важнее форма предоставления такой информации, чем ее суть? В-четвертых, объем британских инвестиций в российскую экономику превышает 65 миллиардов долларов. В нашем же случае стабильность экономических отношений, над которыми и возводится политическая надстройка, легко и топорно ставится в зависимость от пусть и громкого, но единичного скандала. Неужели в Лондоне этого не замечают? Тем более в дебютной позиции премьера Брауна? В-пятых, именно британскому правосудию присуще буквоедство на грани здравого смысла. Дело пойманного с поличным «джека-потрошителя» может запросто развалиться в суде, если его защитник докажет, что клиенту на ранней стадии следствия был предложен адвокат другого пола: поэтому, мол, обвиняемый постеснялся сходу сделать оправдывающее себя заявление. Еще вычурнее ссылки адвокатов на медийный резонанс, якобы и не якобы влияющий на состязательность сторон. В английском, как и во многих других западных судах, если вы заметили, запрещают даже фотографировать обвиняемого: вдруг, его натуральный портрет составит о нем неправильное общественное мнение. Со значением повторим, английская судебная хроника зачастую отдает логикой абсурда. Чего же тогда стоит «незатейливое» предложение англичан изменить российскую конституцию? Но тогда по английским же законам экстрадировать Лугового нельзя, ибо преступление, в котором он подозревается, совершено до гипотетических правоизменений. По британской логике судопроизводства сначала должен быть зафиксирован прецедент. И только на его основе принимаются правовые решения по другим лицам. Но еще раньше Лондон от такого прецедента отказался сам: и Закаев, и Березовский - безотносительно их вины - России не выданы. О «королевском» пиаре лондонской версии добавить уже нечего. Или фотографировать нельзя, а всеканально обвинять можно? Есть и «в-шестых»: во всем разумном мире принята такая же аксиома: бывшего спецслужбиста, страна, на которую он работал, не выдает - будь он хоть трижды перед кем-либо виновен. Ибо в противном случае по близкой аналогии мы будем вынуждены отправлять собственных разведчиков на суд той страны, в которой он приносил пользу нашей. Англичане это не только знают, но и применяют на практике.
Слишком очевидная подверженность нашей истории двойным стандартам - пока то немногое, что оставляет надежду на ее постепенное затухание. Но, судя по всему, - после предстоящих у нас выборов.