Январь 1959 года. Бухта Золотой Рог, г. Владивосток. Глубокой ночью из бухты в режиме «архискрытности» вышли два эскадренных миноносца проекта 30-бис: «Волевой» и «Внезапный». Командир отряда кораблей контр-адмирал Лом. На гафелях обоих кораблей - польские флаги. Накануне выхода вечером на корабли прибыла большая группа индонезийских офицеров - будущих командиров Б-4, служб и групп наших кораблей. Подготовку по соответствующей специальности они проходили в Польше. Под грифом «правительственное задание». Выходу предшествовал большой объем работ по ремонту техники и вооружения.
ЭМ «Волевой», куда и получил назначение на должность командира котельной группы автор этих строк, выпускник ВВМИОУ имени Дзержинского, ремонтировался на «Дальзаводе» г. Владивостока.

Ритм ремонтных работ был очень напряженным. Ремонт проводился и в ночное время, почти без выходных. По истечении месяцев двух я почувствовал, что могу не выдержать такого темпа работ. Что такое «берег», успел забыть. Обратился лично к командиру корабля капитану 2 ранга Баеву, где взять время на выполнение всех навалившихся на меня задач (вопрос был, конечно, по молодости, наивным). На что получил ответ: «А что вы делаете с 24.00 до 06.00?».
Подготовка к выходу сводилась не только к ремонту. На 100 процентов был укомплектован экипаж корабля. С каждым офицером (наверное, и с матросом), проводилась индивидуальная беседа на предмет морального настроя, наличия претензий и пожелания, которые обещали выполнить. Беседу проводили офицеры Политуправления флота. На корабле была изъята вся литература, журналы, блокноты, письма, абсолютно всё, что было на русском языке, и даже наклейки со спичечных коробков. Все это было свалено в большую кучу на пирсе и подожжено. Трудно представить, что столько бумаги может скопиться на одном корабле (куча примерно 2-3 м в диаметре и с 1 м высотой). Весь личный состав сдавал зачеты «по знанию» индонезийского языка: 15-20 наиболее употребляемых слов и выражений. Например, «Саламат малам», «Саламат паги» и др.
Для каждого из л/состава была пошита парадная форма одежды первого срока. Для офицеров: китель и брюки из белой чесучи.
Большой интерес у л/состава соседних кораблей и рабочих завода вызвал смотр на борту эсминца. Декабрь. Крепкий морозец. А на верхней палубе корабля замерли ряды офицеров, старшин и матросов во всем белом, в том числе и ботинки. Смотр производил сам командующий Тихоокеанского флота адмирал Фокин. Готовность корабля и результаты ремонта выявились на ходовых испытаниях. ЭМ «Волевой» в течение двух часов рассекал поверхность моря со скоростью 36,5 узлов (около 70 км/час). Бурун за кормой более 5 м высотой.
Было даже негласное соревнование между машинистами и кочегарами. Выиграли кочегары. На самом полном ходу в носовом и кормовом эшелонах выключили по одной форсунке, в то время как при полном открытии всех клапанов турбины уже не могли принимать больше пара.
ЭМ «Внезапный» ремонтировался на 178 заводе г. Владивостока. Качество ремонта было похуже, что и сказалось в будущем.
За сутки до выхода из бухты ЭМ «Волевого» и «Внезапного» было объявлено общефлотское учение Тихоокеанским флотом. Большинство кораблей вышло в море. К месту учения стянулись и американские надводные корабли, подводные лодки и авиация, что предопределило полную скрытность выхода двух наших эсминцев. Первые сутки шли со скоростью более 20 узлов, без ходовых огней. Весь л/состав находился на боевых постах. Готовность № 1. Комендоры в касках у орудий, изготовленных к немедленному открытию огня. В нескольких милях по левому борту на встречном курс наблюдали ходовые огни американских кораблей. Они нас не заметили. В Цусимском проливе троекратной сиреной почтили память о погибших русских моряках.
Индонезийские офицеры на правах гостеприимства были размещены по каютам. Наши офицеры - кто на б/постах, кто в матросских кубриках. Интересно было наблюдать за индонезийцами в кают-компании. Невысокого росточка, худощавые при виде полной тарелки борща отрицательно качали головами, показывая, что поглотить столько пищи за один раз им не по силам. Одной нашей порции первого и второго им хватало на 2-3 человека. Проехав на поезде через всю Россию зимой, они почти все прибыли на корабль простуженными. Гриппом заболели и часть нашего личного состава, в том числе два офицера БЧ-5 вахтенные механики: старшие лейтенанты Ю. Шистеров, (командир маш. гр.) и В. Периоридорога (командир группы электриков). Так что почти на весь поход обязанности вахтенного механика легли на плечи старшины команды котельных машинистов Марикуцы и мои. С гриппом и простудой энергично боролся врач корабля Новожилов Г.Н., ныне профессор, доктор медицинских наук.
В Макасарском проливе принимали топливо на ходу с советского танкера. Координаты приемки совпали с линией экватора, мы пересекли экватор несколько раз.
Был и праздник, и Нептун, и русалки, и черти, и купель, наполненная водой.
Нам с Марикуцой было не до праздника. Вахта, 4 часа через 4 при 18 узловом ходе под одним (!) котлом и обязательном осмотре всех машинных (2) и котельных (4) отделений после каждой вахты, доставалась нелегко. Спали тут же у поста энергетики на верхней палубе под торпедным аппаратом.
Там же в Макасарском проливе наблюдали редкое природное явление: при совершенно тихой погоде невдалеке от наших кораблей буквально пронеслись «друг за другом» несколько смерчей.
Через 10 суток после выхода из Владивостока корабли отшвартовались у пирса военно-морской базы г. Суробайя, северо-восточная оконечность острова Ява.
Теплое Яванское море, пальмы, здания, люди, небо, усыпанное звездами, красивое созвездие «Южный крест» все, абсолютно все казалось необычным.
Почти сразу после швартовки индонезийские моряки с трудом принесли две двухпудовые гири и здесь же у борта эсминца возникло стихийное соревнование по подъему тяжестей. Два наших офицера Юрий Шистеров и автор этих строк подняли гирю одной рукой 25 и 19 раз, соответственно, а наш моторист (богатырского сложения) двумя руками по гире в каждой - 30 раз. Под овации собравшихся индонезийцев один из них поднял гирю одной рукой 1 раз.
В качестве сувенира в кают-компанию была доставлена большая ветка, усыпанная душистыми, тающими во рту бананами. Её с трудом принесли два индонезийских моряка.
В честь команды двух наших эсминцев - это первые русские корабли, прибывшие своим ходом в Индонезию (для продажи), был организован прием в Доме офицеров военно-морской базы. Дом офицеров - овальное одноэтажно здание. Построено на косе. За перилами веранды, окружившей здание - воды залива.
В просторном зале столики на 4 человек. За каждым из которых 2 индонезийских офицера и 2 русских; один сдает технику свое БЧ, службы, группы - другой принимает. Количество индонезийских офицеров точно соответствовало количеству наших. Вместо замполита - корабельный священник (капеллан). Не нашлось замены только одному нашему офицеру - комсоргу, чем он был очень огорчен.
Котельную группу у меня принимал обер-лейтенант Одо Сукадо. Форма одежды на этом приеме - гражданская. На каждом столике поднос, уставленный рюмками с виски (слабенький, как разбавленная водка, напиток) и блюдечки с орешками. В углу зала небольшой оркестр, тихо наигрывающий приятные индонезийские мелодии, не мешающие беседе, которая велась отчасти на немецком языке (Индонезия - бывшая голландская колония), а в основном, на языке жестов. Друг друга мы очень хорошо понимали.
Затем все прошли в соседний зал, где большинство из нас впервые увидели «шведский стол». Тарелка одна, а выбор - глаза разбегаются. Всеобщее чревоугодие сопровождалось выступлением местных артистов, исполняющих национальные песни и танцы. Во время этого зрелищного мероприятия при обилии закусок нашей русской натуре явно чего-то не хватало. Просто больше не предлагалось ничего из спиртного.
Прием «по-индонезийски» долго не затянулся, и вскоре все разошлись, кто по домам, кто по кораблям. Одна деталь: почти каждый офицер получил от своего напарника (я от Одо Сукадо) приглашение побывать у них дома. Под разными предлогами мы были вынуждены отказываться от приглашений. Что ими воспринималось с недоумением. Не дано им было понять, в какой «свободной» стране мы живем.
Далее - рабочие дни. Передача техники, выходы в море, где мы не развивали и 30 узлов. Температура забортной воды 28-30 градусов Цельсия. В машинно-котельных отделениях жара. Наши моряки переносили её стойко, изредка включая орошение в шахтах. Некоторых из индонезийцев с возгласом «панас», т.е. «жарко», выбирались на верхнюю палубу.
После одного из выходов в котле № 4 обнаружили течь трубки. Принято решение - немедленно устранить неисправность. Ставили давление, спустили воду, вскрыли коллекторы, температура в которых до 200 градусов Цельсия (если не более). Первым в гл. коллектор пошел Марикуца: разобрал щиты. Обнаружил неисправную трубку. Самостоятельно из коллектора вылезти не смог. Помогли. Под руки с трудом вывели, точнее вынесли, на верхнюю палубу. Вторым командир отд. Андреев. Заглушил трубку, собрал щиты и тем же способом оказался на верхней палубе. Наступил черед командира группы (т.е. мой). Задача: проверить качество сборки арматуры, щитов и отсутствие посторонних предметов. Ужасная жара. Пот льётся ручьями и тут же превращается в перегретый пар. Дышать нечем. С трудом (а каково было моим предшественникам), добрался до выходного лаза и также на руках был вынесен на верхнюю палубу. Там на матрасе, под одеялом (темп. нар возд. около 30 град) было очень холодно, дрожь долго не утихала. «Первопроходцы» лежали рядом, укутавшись в одеяла.
Выходили в город, отоваривали валюту. Каждому офицеру было выдано по 3 тыс. рублей. В переводе на наши 1 тыс. руб. Первое впечатление - множество нищих. Очень редко можно было встретить человека среднего и тем более высокого роста. При покупке ботинок (на каучуковой подошве, таких в России еще не было) в центральном магазине пересмотрели множество пар, прежде чем для меня найти ботинки 43 размера. Купил две пары, отдал около 100 рупий, а стоимость одной буханки белого хлеба около 0,5-1,0 кг около 300 рупий?!

 Во время пребывания в порту не обошлось и без маленького «международного» скандальчика. Один из наших офицеров-механиков с «Внезапного» (наш выпускник) решил прогуляться в самоволку г. «Сурбая» «по бабам», предварительно приняв изрядную дозу спирта, поскольку его пошатывало и имел он неприглядный вид (по гражданке), его задержала дежурная служба индонезийцев на КПП. Оскорбленный наш «мореход» пустил в ход кулаки. Дежурная служба, призвав подмогу, с большим трудом повязала его и на «виллисе» вернула на корабль. Естественно, командование решило этот эпизод замять, ограничившись угрозой по возвращении домой наказать самовольщика «со всей строгостью вплоть…». Однако по возвращении наш «герой» получил неплохое назначение на другой корабль и очередное воинское звание - старший лейтенант.
Кстати, автор этих срок очередное воинское звание не получил. Господа командиры «забыли» снять взыскание, полученное еще во Владивостоке (за опоздание на физзарядку обеспечение).
Предпоследний день пребывания в Индонезии.
Солнце, легкий ветерок, гладкая поверхность бухты. Корабли, украшенные по праздничному флагами расцвечивания, сияют чистотой. Вдоль бортов шеренги наших моряков и индонезийцев. Офицеры при кортиках.
Под звуки оркестра медленно опускается наш Военно-морской флаг и поднимается Идонезийский.

Наш «Волевой» получил новое наименование: «Синга Магараджа».
Вечером в помещении того же Дома офицеров состоялся прощальный ужин «по-русски».
Вдоль всего овального зала - ряды столов. Расставлены тарелочки. Столовые приборы. Приблизительно каждый метр - бутылка «Столичной» и портвейна типа «Масандра». Все наши офицеры одеты по-парадному в чесучовых кителях и брюках при кортиках. Индонезийские офицеры - тоже в форме, пришли со своими женами. Жена Одо (моего преемника) - кукольное создание, невысокого росточка, детское личико, тоненькая талия, маленькие ступни ног, очень тихий и нежный голос.
После коротких выступлений контр-адмирала Лама и командира В.М. базы г. Сурабая был поднят первый тост за дружбу народов СССР и Индонезии. Обстановка быстро превращалась в домашнюю. Обслуживали сидящих за столом курсанты военно-морского училища, руки в белых перчатках, на подносах подавались закуски на любой вкус. Пустые бутыли незамедлительно менялись на полные. То в одном, то в другом месте раздавались возгласы индонезийских офицеров: «Товсь, залп!». «Полный вперед!», «Лево (право) на борт» и др. - на русском языке.
Почти стихийно возник концерт. Два новых командира корабля спели веселую детскую песенку. Индонезийцы смеялись и дружно аплодировали. Были и сольные выступления. Потом два наших офицера (в т.ч. ваш покорны слуга) и две индонезийские девушки спели песенку в то время очень популярную и у нас на Родине; «Страна родная Индонезия». Естественно, мы на русском языке, девушки на своем. Знали мы только один куплет и припев, а потому, когда они запели второй куплет мы с товарищем, не сговариваясь, повторили первый. Успех был ошеломляющий. Обстановка становилась более раскованной. Наши запели, а все поддержали «Подмосковные вечера».

 

 

 

 

Время приближалось к полуночи, надо было заканчивать, и под занавес все дружно грянули: «Врагу не сдается наш гордый «Варяг...»! Расставание было очень трогательным. Большинство индонезийских офицеров с непривычки к нашей «Столичной» оказались не в форме. Среди наших таковых не помню. Всех ждали автомашины и автобусы.
Так прошла встреча по-русски (точнее - прощание). На следующий день экипажи обоих эсминцев поднялись на борт сухогруза «Валдай». На берегу остались наши представители - консультанты. По механической части грамотный офицер командир машинной группы э\м «Волевой» выпускник «Дзержинки» 57 года старший лейтенант Шистеров Юрий, ныне капитан 1 ранга в отставке… Через две недели «Валдай» отшвартовался у причала бухты «Золотой рог».
P.S.
-    Правительственное задание, поставленное перед экипажами эсминцев «Волевого» и «Внезапного» было успешно выполнено.
-    Каждому из участников было предложено дальнейшее место службы по их желанию (на ТОФе).
-    Всем участникам была объявлена благодарность Главкома ВМФ и вручены жетоны «За дальний поход». Фактически экипажи эсминцев были первыми, кто их получил (или одними из первых), т.к. других надводных кораблей, совершивших столь дальний переход, к тому времени (начало 1959 г.), еще не было (за исключением Сев.морпути.).
-    Подготовка к скрытному переходу двух боевых надводных кораблей и его исполнение явились одним из классических примеров проведения скрытых операций ВМФ СССР на море.