После поражения в Крыму Белой армии в ноябре 1920 года из Севастополя ушли последние корабли так называемой Русской эскадры под командованием вице-адмирала М.Кедрова. Так, вместе с моряками, покинувшими Родину, был и преподаватель Минной школы Черноморского флота старший лейтенант В.В.Успенский.
Да, судьба его в дальнейшем во многом была схожа с судьбами соотечественников-эмигрантов. Мало гостеприимная Турция, побережье африканского Туниса, страдальческие мытарства по Европе. Окончательно бросить якорь Успенскому пришлось во Франции. Долгие годы жил в Париже, был действительным членом Русского морского собрания, Русского военно-морского союза.

"Ты потерпи, Андреевский наш флаг,
Исчезнет наконец земли всей враг,
Снова займешь свое Ты место.
Поднять Тебя так будет лестно".

В.В. Успенский. Январь 1952 г. Париж.

...В начале 1995 года я послал в одну из московских газет частное объявление, в котором сообщал, что меня интересуют документы и материалы по истории Российского флота. Прошло достаточно много времени, откровенно говоря, я стал забывать об этом объявлении, полагая, что Москва все-таки не морской город, а всего лишь порт пяти морей. И вдруг однажды летним вечером того же года в моей квартире раздается телефонный звонок. Человек на другом конце провода сказал, что имеет папку материалов одного русского моряка, связанную с историей гибели корабля.

Мы условились о встрече. Каково же было мое удивление, когда передо мной оказалась обыкновенная стандартная папка темно-синего цвета, надпись на которой гласила: "Императрица Мария". Вернее, это была не надпись, а бережно наклеенная и слегка обгоревшая матросская лента с черными и оранжевыми полосками, на которой золотом сияло название корабля.

Память тут же перебросила меня в далекие 50-е годы, годы детства, когда на экраны страны вышел кинофильм по повести Анатолия Рыбакова "Кортик". С большим волнением я открыл эту папку и тут же увидел, что не ошибся. Именно об этом линкоре Императорского флота были материалы, фотографии, документы... К сожалению, купить такое сокровище я не смог. Правда, я благодарен этому человеку за то, что он разрешил мне ознакомиться с содержанием той папки и сделать ксерокопии некоторых материалов.

Эти документы в свое время принадлежали офицеру Императорского флота, старшему лейтенанту Владимиру Владимировичу Успенскому. Он служил вахтенным начальником на линкоре "Императрица Мария". Во время первой мировой войны это был могущественный военный корабль. Заложен он был в 1911 году на верфях Николаева, спущен на воду в 1913 году, а вступил в строй в 1915 году. Не все механизмы, правда, были доведены до боевой мощи, но надежды на линкор были большие. На Черноморском театре военных действий тогда почти безнаказанно действовали германские крейсера. Появление на Черном море таких линкоров, как "Императрица Мария", а затем "Екатерина Великая", создавали серьезный противовес кайзеровской Германии.

В конце сентября 1915 года линкор "Императрица Мария" совместно с крейсером "Кагул" и несколькими миноносцами прикрывали передовой отряд флота, который нанес сильный удар но противнику. Но, к сожалению, на стороне Германии в войну вступает Болгария, и линкор с другими кораблями флота наносит удар по Варне.

В первых числах ноября "Императрица Мария" и "Память Меркурия" держат под прицелом мощных орудий выходы из Босфора, а уже к концу месяца "Императрица Мария" в составе русской эскадры совершает рейд вдоль берегов Турции и уничтожает два вражеских корабля. Наступил 1916 год. В начале февраля линкор прикрывает эскадру, поддерживающую с моря наступление русских сухопутных войск у города Биче.

29 февраля 1916 года "Императрица Мария" идет на перехват "Бреслау", обнаруженного в Синопской бухте. Тогда ему удалось скрыться, но легкие повреждения он все же получил, так и не выполнив задания. Второй крейсер, рискуя быть встреченным русскими линкорами, лишь трижды высовывался из Босфора.

Недолго было суждено "Императрице Марии" послужить России. Утром 6 октября 1916 года в Северной бухте Севастополя прогремел сильный взрыв. На линкоре произошла трагедия. Существует не одна версия о причинах гибели корабля...

Но вернемся к лейтенанту Владимиру Владимировичу Успенскому. Глубокой осенью 1920 года после поражения Белая армия оставляет Крым. Последние корабли так называемой Русской эскадры, которой командовал вице-адмирал М.Кедров, ушли из Севастополя. Вынужден был покинуть родину и лейтенант Успенский, преподаватель минной школы Черноморского флота. Дальнейшая его судьба была схожа во многом с судьбами тысяч соотечественников в эмиграции: турецкий берег, скитания по европейским городам, далекий Тунис на Африканском континенте, горькие минуты отчаяния и позора при спуске Андреевского флага. Наконец-то Владимир Владимирович находит себе пристанище во Франции. В Париже было организовано Русское морское собрание, действительным членом которого он состоял. В материалах папки я видел удостоверение, в котором говорится, что он прибыл из Крыма в Бизерту, а в настоящее время является действительным членом Русского морского собрания (датирован этот документ 1948 годом.) Хранились там и погоны офицера флота.

Живя в Париже, Владимир Владимирович внимательно читал советские издания, собирал любые сообщения и факты о событиях 1916 года в Севастополе. Ему явно не нравится повесть А.Елкина. Он пишет письмо редактору газеты "Новое русское слово", издающейся в США: "А.Елкин позволил себе отклониться от истины. В его распоряжении были архивы, но он их заменил собственными измышлениями. Посему я, лейтенант Черноморского флота, служивший на линейном корабле"Императрица Мария" с мая 1915 года и бывший в момент взрыва назначенным вахтенным начальником, имею полное право сделать замечания по поводу повестей А. Елкина".

С чем же был так не согласен очевидец Успенский? "Прежде всего взрыв произошел не 7, а 6 октября. Водоизмещение корабля было не 25, а 29 тыс.т, ни одного орудия в 150 мм на корабле не было, противоминная артиллерия состояла из 20 130 мм орудий. Было еще четыре орудия в 75 мм, приспособленных для стрельбы по аэропланам. Личный состав корабля состоял не из 1386, а ровно из 1200 человек".

Ничего не значащие, казалось бы, данные. Но русскому моряку дороги правда и честность при описании исторических событий. "В настоящих воспоминаниях я не стал говорить об агонии корабля, длившейся 54 минуты. Ограничусь лишь сообщением об одном практически не известном факте, свидетелем которого мне выпала судьба быть.

Линейный корабль "Императрица Мария" проектировался и закладывался до первой мировой войны. Многочисленные электромоторы для него были заказаны на германских заводах. Начавшаяся война создала тяжелые условия для достройки корабля. К сожалению, те, что нашли, были значительно больше по размерам, и пришлось выкраивать необходимую площадь за счет жилых помещений. Команде негде было жить, и вопреки всем уставам прислуга 12-дюймовых орудий жила в самих башнях. Боевой запас трех орудий башни состоял из 300 фугасных и бронебойных снарядов и 600 полузарядов бездымного пороха.

Наши пороха отличались исключительной стойкостью, и о каком-либо самовозгорании не могло быть и речи. Совершенно необоснованно предположение о нагревании пороха от паровых трубопроводов, возможности электрозамыкания. Коммуникации проходили снаружи и не представляли ни малейшей опасности.

Известно, что линкор вступил в строй с недоделками. Поэтому до самой его гибели на борту находились портовые и заводские рабочие. За их работой следил инженер-поручик С.Шапошников, с которым у меня были приятельские отношения. Он знал "Императрицу Марию", как говорится, от киля до клотика и рассказал мне о многочисленных отступлениях и всяческих технических затруднениях, связанных с войной.

Через два года после трагедии, когда линкор уже находился в доке, Шапошников в подбашенном помещении одной из башен обнаружил странную находку, которая навела нас на интересные размышления. Найден был матросский сундучок, в котором находились одна целая и на три четверти сгоревшая свечи, коробка спичек, вернее, то, что от нее осталось от пребывания в воде, набор сапожных инструментов, а также две пары ботинок, одна из которых была починена, а другая не закончена. То, что мы увидели вместо обычной кожаной подошвы, нас поразило: к ботинкам владелец сундучка гвоздями прибил нарезанные полоски бездымного пороха, вынутые из полузарядов для 12-дюмовых орудий! Рядом лежали несколько таких полосок.

Для того чтобы иметь пороховые полоски и прятать сундучок в подбашенном помещении, следовало принадлежать к составу башенной прислуги. Так, может быть, и в первой башне обитал такой сапожник?

Тогда картина пожара проясняется. Чтобы достать ленточный порох, нужно было открыть крышку пенала, разрезать шелковый чехол и вытянуть пластину. Порох, пролежавший полтора года в герметически закрытом пенале, мог выделить какие-то эфирные пары, вспыхнувшие от близстоящей свечи. Загоревшийся газ воспламенил чехол и порох. В открытом пенале порох не мог взорваться - он загорелся, и это горение продолжалось, быть может, полминуты или чуть больше, пока не достигло критической температуры горения - 1200 градусов. Сгорание четырех пудов пороха в сравнительно небольшом помещении вызвало, без сомнения, взрыв остальных 599 пеналов.

К сожалению, гражданская война, а затем уход из Крыма разлучили нас с Шапошниковым. Но то, что я видел своими глазами, то, что мы предполагали с инженер-поручиком, не может разве служить еще одной версией гибели линейного корабля "Императрица Мария"?"

Среди многочисленных документов в папке Успенского хранился еще один интереснейший материал. Это написанное им стихотворение "Андреевскому флагу", копию которого мне разрешено было сделать. Оно большое, но несколько строк из него я взял эпиграфом для этой статьи. После стихотворения на последней странице Успенский написал своему сыну слова завещания: "Где бы ты ни был, оставайся с Россией и ее великим прошлым и верь в ее великое будущее..." Сын тоже не вернулся в Россию, но он нашел способ передать с оказией на родину отца папку с документами и материалами, которые многие годы хранил лейтенант Российского флота Владимир Владимирович Успенский.

Александр ШМАРОВ.
г. Москва.