Прошел штрафбат и дважды разжалован

Очередная черная дата, вернее черный полувековой «юбилей» этой- самой тяжелой катастрофы в мирное время в истории Советского и Российского (с петровских времен) Военно-Морского Флота (погибли 611 матросов, старшин и офицеров), только что миновала. В ряде публикаций и выступлений, прошедших в октябре-ноябре с.г. в печатных и электронных СМИ по теме «Новороссийска», вновь высказывались различные версии причин гибели линкора, отмечались мужество и героизм экипажа линкора и личного состава аварийных партий других кораблей эскадры, медицинской и аварийно-спасательной служб ЧФ, прибывших для помощи. Назывались снова «герои» борьбы за спасение корабля и «виновники» его гибели. В Интернете, буквально нашпигованном (я бы сказал - засоренном) в эти дни всяческими отечественными и зарубежными материалами по «Новороссийску», можно было почерпнуть самые различные сведения, версии, мнения, оценки - от фактологически правдивых и обоснованных до нелепых, фантастических, откровенно безответственных выдумок и беспардонного, извините, вранья.
В «НВО» также прошли публикации о гибели линкора «Новороссийск», в которых излагалась и анализировалась одна из возможных версий подрыва линкора («НВО», № 41, 2005), а также подробно рассказывалось о развитии катастрофы и всей динамике гибели корабля по данным уцелевшего в катастрофе ее, так сказать, «участника» и очевидца.
Как известно, наиболее досконально, подробно и буквально по минутам катастрофа разобрана и описана (но, по некоторым данным, не во всем корректно), во-первых, историком Борисом Каржавиным (ныне покойным) по архивным материалам и опросам уцелевших очевидцев (Б.А. Каржавин, «Тайна гибели линкора «Новороссийск», С-Петербург, изд. «Политехника», 1991 год). Во-вторых, значительные уточнения и пояснения событий и фактов развивающейся катастрофы корабля и ее причин приводятся в воспоминаниях начальника штаба эскадры ЧФ контр-адмирала в отставке Николая Никольского (находился на корабле и тонул вместе со всеми), написанных им в соавторстве с сыном Валерием Никольским (Н.И.Никольский, В.Н.Никольский, «Почему погиб линкор «Новороссийск»?»). Еще более важные сведения по отдельным вопросам и «темным пятнам» в расследовании катастрофы приведены в недавно вышедшем из печати доработанном авторами втором издании этой книги (Н.Никольский. В.Никольский. «Гибель линкора «Новороссийск»). Особенное внимание в этой книге уделено анализу многочисленных исследований характера взрыва, доказывающих, что линкор был подорван не донной немецкой миной, а другим более мощным взрывным устройством. Часть публикаций по этой проблеме проходила ранее и на страницах «НВО» (№ 42, 1999).
В материалах Правительственной комиссии по расследованию катастрофы линкора главными виновниками катастрофы определены командующий ЧФ вице-адмирал Виктор Пархоменко и начальник штаба, он же ВРИО командира эскадры ЧФ (командир эскадры был в отпуске) контр-адмирал Николай Никольский. И эта, извините, «байка» проходит все годы почти по всем телепередачам и публикациям в прессе. Правильно это или нет? Полагаю, что неправильно, хотя их ответственность и частичная вина в причинах катастрофы и ее последствиях, как и многих других вышестоящих должностных лиц ВМФ и правительственного уровня, тоже имеется. Но не главная.
Правительственной комиссией отмечены массовый героизм и мужество экипажа линкора и команд других кораблей, помогавших экипажу в его действиях по спасению корабля: «...Политико-моральное состояние личного состава линкора «Новороссийск» начиная с момента взрыва и до опрокидывания линкора было высоким... Матросы, старшины, офицеры линкора, а также аварийно-спасательных команд с крейсеров... в борьбе за спасение корабля показали хорошую выучку, исключительное мужество и самоотверженность... Комиссия считает необходимым наградить некоторых из них, в том числе и посмертно...» (однако никаких награждений тогда не последовало).
Показательно также, что персонально Правительственной комиссией отмечено героическое поведение офицеров-механиков корабля командира электротехнического дивизиона (ВРИО командира БЧ-5) капитана 3 ранга Ефима Матусевича и командира дивизиона живучести капитан-лейтенанта Юрия Городецкого, а также прибывшего им на помощь на линкор в 2 ч. 30 мин. (за 1 час 45 мин. до гибели корабля) начальника Технического управлении флота инженер-капитана 1 ранга Виктора Иванова - опытного корабельного инженера, несколько лет командовавшего БЧ-5 линкора «Севастополь». Как написал в своей книге Никольский: «Эти три героических инженера проявили высочайшее мужество и самоотверженность, до конца выполнив свой долг, и с честью разделили участь корабля».
Все правильно, но не менее героически действовали и другие офицеры-механики БЧ-5, находившиеся во время катастрофы на корабле, командир котельной группы инженер-лейтенант Владимир Писарев, командир машинной группы инженер-лейтенант Радомир Мартынов, командир трюмной группы инженер-лейтенант Анатолий Михалюк. Все они тоже погибли. И всех их заслуженно признали героями, так же, как и погибших офицеров других боевых частей линкора.
Но в тех же материалах Правительственной комиссии и в вышеуказанных книгах о катастрофе «Новороссийска» есть и другие факты и оценки деятельности офицеров-механиков линкора. Как установлено при расследовании, Матусевич, а потом совместно Матусевич и Иванов, почти до самой агонии корабля докладывали командующему флотом и ВРИО командира эскадры, находившимся на линкоре, несоответствующие действительности сведения по состоянию поврежденного взрывом корабля. Так, Матусевич с самого начала катастрофы докладывал, что поступление воды через пробоину в корпус корабля остановлено (но вода продолжала поступать). В З ч. 30 мин. Матусевич и Иванов в очередной раз доложили Пархоменко и Никольскому, что положение корабля надежно, его безопасность не вызывает серьезных опасений (но вода уже пошла «гулять» по броневой палубе и верхним помещениям корабля). И далее шли такие же доклады. Почему - уже не установить. То ли механики не разобрались и на самом деле были уверены, что корабль в худшем случае «сядет» на грунт, но не перевернется, то ли не хотели, чтобы их приняли за трусов. Но если бы доклад о неизбежности гибели корабля поступил от них командующему флотом хотя бы за полчаса до опрокидывания линкора, когда его крен уже достиг опасных значений, было бы своевременно отдано приказание личному составу покинуть корабль, из его внутренних помещений выведены все матросы и офицеры аварийныхпартий корабля, боровшиеся за его непотопляемость, и количество жертв, наверное, составило бы не 611 человек, а ограничилось, в основном, только теми, кто находился в носовых кубриках линкора и погиб, попав под взрыв, разрушивший носовую часть корабля от днища до верхней палубы (около 150-180 чел).
Но история не терпит сослагательного наклонения, а «мертвые сраму не имут», - так записано в одной из древних русских летописей. Поэтому в отношении действительно мужественных, героически действующих офицеров-механиков в расследовании никаких обвинений сделано не было. Но цена их «ошибок» и последствий, по тем или иным причинам не соответствующих действительности докладов командующему флотом о состоянии корабля, в реальности именно такова! Их признали героями. Но если бы они уцелели, то ВРИО командира БЧ-5 Матусевич и командир дивизиона живучести линкора Городецкий, увы, скорее всего, пошли бы под суд. Такова, к сожалению, обратная сторона их героизма.
Возможно, на меня будут обрушены яростные обвинения в дезавуировании мужественного поведения и героизма офицеров-механиков корабля. Это неверно -такова установленная расследованием жестокая безжалостная и не афишируемая правда (принцип: «О мертвых либо хорошо, либо ничего»), о чем надо прямо сказать хотя бы через 50 лет после катастрофы. И обижаться на эту правду не следует.
Итак, вся главная вина и ответственность за катастрофу была возложена на командующего флотом вице-адмирала Пархоменко и ВРИО командира эскадры контр-адмирала Никольского. Это, повторяю, несправедливо. По крайней мере, именно так считают большинство офицеров-черноморцев тех лет, уважавших и сегодня уважающих Пархоменко и Никольского. Они не «сбежали» с гибнувшего корабля, оказались вместе со всеми за бортом и тонули. И если бы они погибли, их бы объявили героями. И никаких обвинений против них выдвинуто не было бы...
Но они не погибли, выплыли и были «назначены» главными виновниками, «крайними», ответственными за гибель корабля и ее последствия. Они стойко перенесли наказания, не говоря уже о собственных нравственных и сердечных надрывах и страданиях, связанных с гибелью у них на глазах громадного количества личного состава линкора и других кораблей, мучительных объяснений с родственниками погибших и унижений расследования катастрофы правительственной комиссией. И хотя по прошествии лет оба вроде бы реабилитированы, а Никольский через семь лет был восстановлен в звании контр-адмирала, но служба у обоих была, извините, покорежена, а в личной жизни они претерпели серьезные потрясения. Но все это перенесли мужественно.
Виктор Александрович Пархоменко так и ушел из жизни скромно, без особых почестей, но несломленным и, к сожалению, не оставив (или не опубликовав) воспоминаний, выводов и оценок катастрофы линкора. И для него тоже справедлив будет тот самый древнерусский летописный постулат: «мертвые сраму не имут».
Николай Иванович Никольский после долгих лет молчания (причины такого «молчания» понятны) все же успел написать вместе с сыном Валерием Никольским вышеуказанные книги воспоминаний.
Подытоживая всю эпопею гибели линкора «Новороссийск», я и решил рассказать подробно о Николае Ивановиче Никольском - этом удивительном человеке и выдающемся военном моряке нашего флота довоенных, военных и послевоенных лет. Рассказать как пример для подражанию и в некотором роде в назидание нынешнему поколению военно-морских (и других видов ВС) офицеров.
Никольский, как считают многие ветераны ВМФ старших поколений, - это человек уникальной, необычайно блестящей, героической и одновременно трагической военно-морской службы и личной судьбы. Вот всего лишь краткий экскурс в его удивительную биографию и послужной список.
Родился в самой глубинке матушки-России в деревне Ханеневка Саратовской губернии в 1913 году. Начал военно-морскую службу в 1936 году на торпедных катерах Тихоокеанского флота (ТОФ). В 1937 году он уже начальник штаба дивизиона торпедных катеров. Участвовал в событиях на озере Хасан (награжден знаком «Участник Хасанских боев 1938 года»). Затем назначен командиром тральщика, который перевел в 1939 году южным путем из Севастополя во Владивосток. Подумайте: маленький тральщик через моря и океаны с их опасностями - в те годы такой переход далеко не повседневный «эпизод» флотской службы, как это станет в семидесятые-восьмидесятые годы прошлого столетия, когда даже тральщики по многу месяцев находились на боевой службе в самых удаленных уголках Мирового океана. В возрасте 26 лет Никольский - командир эскадренного миноносца. В 1939 - 1942 годах командовал на ТОФе последовательно эсминцами «Разящий», «Сталин», «Расторопный», «Разъяренный», поочередно «отрабатывая», по флотской терминологии, их боевую организацию и выводя в боеготовые корабельные единицы. Во Владивостоке на швартовку его корабля к причалу выходил смотреть, как на театральное представление, весь портовый люд и гуляющая на набережных публика - так лихо и одновременно выверенно четко швартовался Никольский. В довоенном фильме «Голубые дороги» (кажется, так он называется) есть сюжет «фигурной» швартовки эсминца - тремя рывками и точным «прилипанием» к причалу. Ветераны говорят, что эти «пируэты» выполнял именно Никольский.
1942 году в составе ЭОН-18 (экспедиция особого назначения) Никольский перевел Северным морским путем на СФ эскадренный миноносец «Разъяренный», который сразу стал принимать участие в боевых операциях. А далее вдруг... рядовой штрафного батальона Карельского фронта! Могут спросить: за что? В войну особенно не разбирались: произошла навигационная авария - корабль «вылетел» на остров Сальный в Кольском заливе. И хотя корабль своим ходом все же дошел до «родного причала» - все равно: виноват командир! И это в «голом» принципе справедливо. Но только в принципе - требуется ведь и обстоятельное расследование с выяснением степени вины и других членов экипажа, в первую очередь корабельного штурмана и командира БЧ-5, не обеспечившего требуемый режим работы движителей в критический момент (корабль оказался полностью обесточенным при маневрировании в заливе). Потом уже следовало решать, насколько повинен командир. Но этого сделано не было, - военная обстановка, некогда, а «расследователи» трибунала, видимо, не проявили должностной ответственности (это осталось на их совести), тем более факт аварии налицо, а командир за все в ответе. Никольский тем более ни на кого из экипажа вину в аварии не сваливал.
Далее в биографии Никольского боевые действия в штрафбате, ранение, «искупление» вины и возвращение на СФ с назначением сразу командиром эскадренного миноносца (Нарком ВМФ адмирал Н.Г. Кузнецов и командующий СФ адмирал А.Г. Головко знали, ценили и заботились о своих командирах кораблей!). Он прибыл на корабль прямо из штрафбата в обмотках и гимнастерке без погон. Командир вахтенного поста на юте (старшина) преградил ему вход на палубу карабином со штыком наперевес с выкриком: «Куда прешь, пехота?». Никольский ему сказал, чтобы вызвал старпома корабля, мол, для него есть важный документ. Прибывший «разбираться» старпом и бдительный командир вахтенного поста лишились, как говорится, дара речи, когда Никольский, вручив старпому предписание о своем назначении, заявил: «Я командир». И, отстранив рукой штык карабина вахтенного, прошел на корабль. Войну Никольский завершил на СФ командиром эсминца «Громкий». Участвовал более чем в 100 операциях по конвоированию и защите транспортов, высадке десантов и в других боевых действиях флота.
После войны и окончания Военно-морской академии Никольский назначается командиром бригады эсминцев (БЭМ) эскадры ЧФ. Под его командованием как выдающегося, если не самого лучшего в ВМФ «миноносника» военных и послевоенных лет, бригада, в состав которой входили 9 эсминцев пр. 39 бис, стала самой отработанной и боевой в ВМФ и получила прозвище на флоте «королевская бригада». За три года (1952-1954) бригадой завоевано 8 призов ВМФ за артиллерийские, торпедные стрельбы и минные постановки. Причем торпедные стрельбы выполнялись не одной, как было принято всегда на учениях, а двумя, тремя, пятью торпедами. Наконец, эсминец «Беззаветный» в 1954 году впервые и, насколько мне известно, до сегодняшнего дня единственный раз в истории ВМФ выполнил стрельбу полным торпедным залпом из двух торпедных аппаратов корабля -десятью торпедами. Из них девять торпед прошли под целью (крейсером).
Именно на «Беззаветном» в 1957 году началась и моя служба. От ветеранов бригады мне довелось услышать много интересных историй о Никольском, постепенно, видимо, превращавшихся в легенды, об удивительном времени командования бригадой этим незаурядным человеком и выдающимся военным моряком. Например, как, отрабатывая борьбу за живучесть в «реальных» условиях боевых повреждений корабля, «аварийный» эскадренный миноносец входил в главную базу флота с креном до 15-20 градусов. Под флагом Никольского на 187 БЭМ прошли командирскую школу будущие крупные военно-морские начальники адмиралы («трехзвездные») Г.А. Бондаренко, B.C. Сысоев и несколько других вице- и контр-адмиралов.
Далее последовало назначение Николая Ивановича начальником штаба эскадры ЧФ с перспективой дальнейшего роста по службе. Но... случилась катастрофа линкора «Новороссийск», за ней последовало разжалование в капитаны 1 ранга, назначение с понижением на Камчатку, мучительные нравственные и душевные передряги. Но это не сломило Никольского. Он остался верен своим выкованным войной и предыдущей службой принципам «служить делу, а не лицам», не впадать в прострацию и с мужеством, не распространяясь о своих «обидах» и никому не жалуясь, переносить нахлынувшие тяжелые удары судьбы и неприятности, которые некоторым слабодушным могли бы показаться крахом всей жизни. Через некоторое время он с должности командира бригады миноносцев, которую также вывел в. передовые, был назначен начальником штаба Камчатской флотилии. В 1962 году ему вторично присваивается звание контр-адмирала.
Свою продолжительную службу (41 год) Н.И. Никольский закончил старшим преподавателем Академии Генерального штаба. Кандидат военных наук, доцент. Имеет более 100 научных работ в области военно-морского искусства и теории управления. Награжден шестью боевыми орденами и множеством медалей. Можно только поражаться и восхищаться поразительной жизнестойкостью этого мужественного человека, находившегося в здравом уме и здоровье до последнего дня своей многолетней, в чем ему можно позавидовать белой завистью, жизни, несмотря на вынесенные им потрясения.
Многие знающие Никольского офицеры уверены (я тоже): не случись в его службе катастрофы линкора «Новороссийск» - быть бы ему и командующим флотом, и начальником Главного штаба, а может быть, и Главкомом ВМФ. Но, как говорится, мы предполагаем, а жизнь и, может, Бог - располагают.
Все это я написал, чтобы отдать, хоть и с большим опозданием, публично долг уважения и признания одному из выдающихся офицеров нашего ВМФ военных и послевоенных времен. С таких офицеров нужно брать пример современной офицерской молодежи. К сожалению, таких офицеров очень не хватает нашему нынешнему Российскому Военно-Морскому Флоту.
Увы, Николай Иванович Никольский 29 марта 2005 года на 93-м году жизни скончался. Он умирал мужественно, в полном сознании. На последнем вздохе последними его словами в обращении к сыну были: «Боевая тревога!».