Почему генерал Брежнев, бывший в 1953 году заместителем главного политработника Советской Армии, по военной линии не продвинулся, более того, вскоре был назначен в Казахстан? Когда между Брежневым и Хрущевым впервые пробежала черная кошка? Существует версия: причиной того и другого стала формировавшаяся к 10-летию Победы концепция Центрального музея Советской Армии. Дело в том, что первые залпы «холодной войны» развели сторонников двух подходов - «армия-освободительница» и «армия возмездия». Брежнев, якобы, отстаивал второе. За это и подвергся жесткой критики фактического - по тому времени - руководителя Советского Союза. Никите Сергеевичу приписывают слова: «Да, мы - победители, но мы - не мстители».
Не будем ручаться за подлинность истории, рассказанной музейным экскурсоводом. Но «мы - не мстители», согласитесь, больше соответствует нашей национальной традиции. У некоторых она, как видно, другая…
Музеи оккупации, сначала появившиеся в Прибалтике, по существу, стали центрами национальной ненависти к России. Их значение состоит не в том, чтобы не забыть о сталинских репрессиях, а в том, чтобы постоянно напоминать, какой народ в них повинен. Присно и вовеки веков. Можно, конечно, это объяснить дефицитом национально сплачивающих символов и мифологии добрососедства. Как, например, у латышей, разместивших «экспозицию ненависти» в бывшем и исторически не менее знаковом музее красных латышских стрелков. Тех, что не только бдительно охраняли вождя мирового пролетариата, но и пустили в расход тысячи русских «белобандитов». Многие из «контрреволюционеров», несильно различавшие немецкий и латышский языки, искренне считали, что воюют не столько против «красных» соотечественников, сколько с нанятой ими «тевтонской силой темною, проклятою ордой». Эти строки родились в первую мировую. В 41-м с этой песней, адаптированной под Великую Отечественную, ушли на фронт 300 тысяч прибалтов. Чтобы сразиться, в том числе, со 150 тысячами собственных «власовцев»…
Замкнувшийся исторический круг доказывает нашу переплетенность, нерасторжимость в именах, событиях, датах. И если при обновленном прочтении прошлого латышские стрелки оставили краснокаменные стены на берегу Даугавы, то, может, разумнее в них было открыть музей русско-латвийской истории? Такой, чтобы без цензуры и без индейских улюлюканий над скальпированным бледнолицым. Чтобы, пусть и посмертно, примирить «революционного красного стрелка» Петерса с тамбовским «белобандитом» Антоновым. А вместе с ними - и всех русских и латышей. Ведь из старых семейных альбомов на нас смотрят не сталинисты и чьи-то «прихвостни», не «лесные братья» и энкэвэдэшники, а прежде всего наши предки, нередко породненные кровью в прямом и военно-полевом смыслах. А ненависть, что ни говори, взывает не столько к памяти, сколько к отмщению.
Вот уже и в Грузии возник музей оккупации. Посетивший его президент Украины Ющенко тоже вдохновился национально мобилизующей идеей. Под лозунгами «восстановления исторической памяти» и «обогащения национальной культуры» создаются новые «комнаты ненависти». Этот термин тоже имеет отношение к истории и «культуре». Так во времена китайской «культурной революции» середины 60-х назывались отделенные брезентом закутки солдатских казарм: стандартные черно-белые карикатуры на «сусю» - советских ревизионистов в виде шакалоподобного Брежнева с мохнатыми бровями, цепляющегося когтями за краснозвездную Великую стену; «мэйди» - американского империалиста в образе рахитичного Никсона в звездно-полосатых кальсонах, неприлично растопырившего ноги от Тайваня до Японии; «жигуй» - обрюзгшего «японского черта»-милитариста - с голым брюхом, приготовленным для харакири. А поверх - тоже два лозунга: «Учитесь у Лэй Фэна!» (символ маоистской жертвенности) и «Готовьтесь к войне и стихийным бедствиям!» Правда, мобилизует?
Наверное, на то же рассчитывают и наши соседи. Точнее, их солнцеподобные. Какая им разница, что, например, Георгиевский трактат, спасший Картлийско-Кахетинское царство (грузинского государства тогда не существовало) от персидского поглощения, был подписан ночью? Причем тут ночь? При том, что посланцы царя Ираклия - Багратион и Чавчавадзе - добрались до первой по дороге «полномочной» русской крепости Георгиевской только под вечер 27 июля 1783 года. И насквозь промокшие от дождя. Дело не терпело отлагательств. Гостей спешно обогрели. Потом в светелку князя Потемкина принесли походную штабную лампу… И тут же освободили всех подозреваемых в связях с «бусурманами-персюками», чтобы в Тегеране раньше, чем в Петербурге, узнали: грузины приняты под защиту русского царя.
Переяславская рада 1654 года, объединившая русских и украинцев, тоже не обошлась без внешнего влияния. Альтернативой ей явственнее становилось отуречивание Южной Украины. Как, например, части Балкан - Босния, Косово… С тех рад-трактатов и началась «русская оккупация». Правда, если считать московское царство правопреемником Киевской Руси, тогда, скорее, украинцы оккупировали Россию, чем наоборот. Да и в хронике «оккупации» ХХ века целых 58 лет (1924-82 гг.) «Москвой правили» выходцы из Грузии да Украины… Подведем черту: можно спорить об истории, но не с ней.
Увы, соблазну «музейной мобилизации» поддались и обиженные потомки «оккупантов». В Севастополе тоже решили создать музей - «украинской оккупации Крыма и аннексии Севастополя». Такую же экспозицию пообещали открыть и в Петербурге. Аншлаг обеспечен. Особенно если при выходе наливать стакан пестицидного «Киндзмараули» при «дуже важном шмате сала». Как царь Петр, приучавший соотечественников к доселе богопротивной Кунсткамере. Как и кого еще пригвоздим к исторической Голгофе? Кто злопамятнее?
Через фильмы и «акуниных» мы привыкаем к «попсификации» истории. Уже не замечаем грань, отделяющую культуру и память от суррогатов политического рынка. Как индейцы бусами, бренчим словами, зовущими в бой: оккупация, поругание, отмщение… Кстати, у «тевтонов-меченосцев» был обычай - казнить баламутов, объявивших боевой поход, но оставшихся дома. Это близко к традиции украшать клинки надписями: «Без нужды не вынимай. Без славы не вкладывай». Традиции, одинаково чтимой русскими, украинцами, грузинами. А сами клинки, может, сдадим во всемирно-исторический музей? Амбиций и славы, глупостей и правды…