Оружие, которое не зачехляют

- Константин Михайлович, после разгрома фашистов под Сталинградом вы с Волжской военной флотилии были переведены на Северный флот, где в должности командира группы движения БЧ-5 подводной лодки «К-21» ходили в боевые походы. Где страшней было воевать: под Сталинградом или на подводном фронте?
- Самым страшным днем во время Сталинградской битвы для меня стало 23 августа 1942 года. В этот день на город налетело не менее 300 фашистских бомбардировщиков, и бомбы смертельным ковром стали накрывать город.
- В чем заключался страх?
- Отвечу. Что собой представляет Сталинград? Это город, вытянутый вдоль правого берега Волги километров на 50. Но расстояние от западного края до Волги было не особенно большим. И вот, когда крылья самолетов с жирными чёрными крестами в прямом смысле закрыли небо, всё городское население устремилось к Волге...
Сейчас почти никто не знает о том, что произошло в Сталинграде в тот день. А я всё видел своими глазами. Весь страх заключался в том, что после жестоких боев в районе Котельниково и Клецкой в городе оказалось огромное количество раненых бойцов и командиров. И вот, когда фашистские бомбардировщики начали сбрасывать на город смертоносный груз, вся эта окровавленная масса людей стала выбираться из горящих, разрушенных госпиталей и лазаретов и под непрекращающейся бомбежкой ползти к реке в надежде на то, что их спасут братья-моряки, а там горело всё: и пристани, и причалы, и дебаркадеры. Вот это был ужас. Страх был не за свою жизнь. Было непонятно, как спасти всю эту окровавленную массу людей.
На своих кораблях мы подходили к правому берегу Волги и брали людей до тех пор, пока не загорались борта кораблей. Ведь, что такое тралец? Это небольшой кораблик, судно, собственно говоря, сделанный из сосны, все обвесы которого вокруг борта покрашены масляной краской, поэтому языки огня легко перебрасывались с горящих причалов на борта тральщиков. Тогда мы быстро отходили и переправляли раненых и беженцев на левый берег Волги. Это был действительно страшный день в истории обороны Сталинграда.
Подводный фронт - тоже далеко не мёд, особенно, когда лодка попадает под бомбежку глубинными бомбами. Тогда стекла летят, лампочки бьются, приборы отваливаются, невесть откуда вода начинает брызгать... Так что и на подводном фронте тоже был свой Сталинград. И чего говорить, подводникам тоже бывало страшно...
Но я скажу так. Самое главное - надо стараться этот страх вовремя в себе подавить. Бесстрашие - это самое главное качество, которое, пожалуй, наибольшим образом нужно подводнику.
- Вы помните свой первый боевой поход на «К-21»?
- Конечно. На «К-21» я вышел в море 5 августа 1943 года. Боевой задачей для экипажа являлась постановка минного заграждения и неограниченная подводная война. Так как для командира БЧ-5 Ивана Липатова и меня, как командира группы движения, поход был первым, с нами в море пошел в качестве обеспечивающего инженер-механик дивизиона капитан 2 ранга Александр Петрович Венедиктов, который и устроил для меня, молодого подводника, настоящий экзамен.
Но я недаром просидел на лодке чуть ли не все три месяца со времени прихода на неё. В итоге её устройство - какая труба или трасса куда идет, где какие цистерны, клапаны и так далее - я знал назубок. Скажу больше, в походе меня экзаменовали не только инженер-механик дивизиона Венедиктов, но и все, у кого была такая возможность. Гонял меня Александр Петрович Венедиктов и по разным вводным, требуя объяснений, как надо правильно действовать в самых разных непредвиденных случаях. Такую заботу и внимание я ощущал почти ежедневно. И теперь, десятилетия спустя, я по-прежнему благодарен ему за ту науку, которая сделала из меня настоящего подводника.
10 апреля пришли в «точку». Все 20 мин вышли без задержек, и мы в подводном положении пошли к выходу из пролива Брейсун. А на следующий день получили приказ действовать в море. 23 августа мы возвратились в родную базу. Весь поход отличался отсутствием каких бы то ни было аварий, чрезвычайных происшествий, поломок, неисправностей механизмов. Вся техника работала как часы.
После похода состоялось награждение членов экипажа «К-21» боевыми орденами и медалями. Приказом командующего Северным флотом мне был вручен орден Отечественной войны II степени.
- Вы совершили несколько боевых походов на Краснознаменной подводной лодке «К-21». Думается, нынешним российским военным морякам будет интересно узнать: насколько был сплочен её экипаж, возникали ли среди подводников конфликтные ситуации на межнациональной почве?
- В 1944 году командиром «К-21» был назначен капитан-лейтенант Зармайр Мамиконович Арванов. Спустя некоторое время экипаж пришел на ремонт в Росту, стал в док, и командир лодки уехал в Мурманск с докладом старморначу инженер-контр-адмиралу Дубровину, являвшимся начальником тыла Северного флота. А через два часа после его отъезда из Полярного пришел разъездной катер и привез приказание начштаба бригады - Арванову немедленно прибыть в Полярное!
Старпом капитан-лейтенант Ужаровский приказал мне идти на катере в Мурманск, найти командира и передать ему приказание начштаба. Капитан-лейтенанта Арванова я нашел и передал ему приказание.
Сев на катер, Арванов принялся рассуждать, что могло случиться? Вопрос был непростой: шла война, времена были крутые, всякое могло произойти после ухода лодки на ремонт...
Два с половиной часа катер шел из Мурманска до Полярного и все это время Арванов перебирал в уме все свои большие и малые грешки, прикидывая, могут ли они стать известными начальству и на какое наказание они потянут. Прибыв в Полярное, он доложился начальнику штаба. Тот, сердито глянув на него, мрачно сказал: «Идите к начальнику политуправления флота адмиралу Торику».
Окончательно приунывший Арванов начал готовиться к худшему. Он добрался до политуправления и зашел в кабинет адмирала Торика, который, посмотрев на часы, ничего вразумительного не сказав, направил его в кабинет одного из инструкторов. Там за столом сидел совершенно незнакомый ему подполковник, который тоже, посмотрев на часы, с облегчением выдохнул: «Наконец-то вы здесь, ведь времени совсем не осталось».
Совершенно ошарашенный, Арванов уставился на подполковника и с тревогой спросил:
- Ну хоть вы можете мне сказать в чем дело, чего от меня хотят?
И подполковник, торопясь, объяснил ему, что в американской и английской прессе появились публикации о том, что в СССР между людьми разных национальностей возникла напряженность, и даже имеются серьезные конфликты, поэтому решено подготовить ряд выступлений по Всесоюзному радио представителей разных народов и народностей с опровержением этих клеветнических слухов. В число кандидатов на выступление попал и командир Краснознаменной подводной лодки «К-21» капитан-лейтенант Зармайр Мамиконович Арванов, армянин по национальности, живший до службы в Тбилиси.
Гора упала с плеч нашего молодого командира! Но в то же время пришла и досада, мол, надо было сразу объяснить, в чем дело: ведь всякая всячина в голову лезла! И какому идиоту за границей пришла в голову такая дурацкая мысль? Только на «К-21» служат моряки около десятка национальностей. Какие там конфликты?! Есть одна боевая семья. Все воюют, да ещё как!
Выступление нашего командира по радио мы не слышали, зато все наши «национальности» на лодке смеялись, подобно запорожцам, которые писали письмо турецкому султану, когда Зармайр Мамиконович Арванов рассказывал нам о том, что с ним случилось, и как он опровергал по радио «заграничные слухи» о конфликтных ситуациях между народами разных национальностей. Мы потому и выжили в жерновах подводной войны, что наш экипаж действительно являл собой образец подводного братства.
- В последнее время стали появляться публикации, авторы которых нагло и беспардонно занимаются очернительством подвигов экипажей тех советских подводных лодок, командиры которых были удостоены Золотых Звезд Героев Советского Союза. Ссылаясь в основном на данные немецких и западных архивных документов, они пытаются внедрить в общественное сознание вирус лжи: дескать, торпедные атаки, проведенные советскими командирами-Героями, незаслуженно восхвалены и завышены. То есть, подвиги ставятся под сомнение.
По-разному освещается и торпедная атака фашистского линкора «Тирпиц», проведенная 5 июля 1942 года Героем Советского Союза капитаном 2 ранга Николаем Алексеевичем Луниным. Хотелось бы услышать от вас, как от подводника., служившего на ПЛ «К-21» в годы войны, ответ на простой вопрос: «Попали все-таки во время атаки торпеды в борт «Тирпица» или нет?»
- Наши подводники совершили во время войны немало подвигов. Но по своим, на мой взгляд, стратегическим последствиям, я выделил бы из них три. Во-первых, я хотел бы назвать имя командира подводной лодки «К-22» Виктора Николаевича Котельникова. Во время очередного похода он потопил два фашистских судна. Подчеркиваю, не боевые корабли ушли на дно, а обычные два вражеских судна. Однако, как оказалось, на одном из них было 30 тысяч овчинных полушубков, а на другом - целых 50 тысяч штук. «Ну и что с того, что под воду ушло 80 тысяч зимних полушубков? - возможно, скажет кто-то: - Это же не снаряды, не боевая техника...». А что получилось? А получилось то, что фашистский горно-стрелковый корпус «Норвегия» не получил зимнего обмундирования и не мог в условиях Крайнего Севера эффективно воевать против наших войск, оборонявших советское Заполярье. Как видите, всего лишь один экипаж «К-22» сковал действия многотысячной группировки!
Или возьмите «Атаку века», проведенную Александром Ивановичем Маринеско. Он утопил «Вильгельма Густлова», на борту которого находились и немецкие моряки, окончившие курсы подводников. А их в Германии ждали подводные лодки, готовые в любое время с экипажами уйти в море. Если не ошибаюсь, их было порядка 100 штук. Они много бы смогли наворотить, находясь в морских глубинах.
Теперь остановлюсь на торпедной атаке, которую совершил экипаж подводной лодки «К-21». Напомню, что задачей немецкой эскадры было уничтожение союзнического конвоя PQ-17, направлявшегося из Великобритании. Ее ударной силой были линкор «Шеер» и новейший линейных корабль «Тирпиц», представлявший собой огромную плавучую крепость длиной около четверти километров. Это была громадина водоизмещением 53 тысячи тонн, мощностью машин - 138 тысяч лошадиных сил, со скоростью хода - 30 узлов и дальностью плавания - 8100 миль. Его вооружение состояло из восьми 380-, двенадцати 150-, шестнадцати 105- и шестнадцати 37-миллиметровых артиллерийских установок, плюс 6 торпедных аппаратов и 4 самолетов. Представляете, что осталось бы от союзнического конвоя, повстречай его немецкая армада в открытом море? Это хорошо понимал Николай Алексеевич Лунин, дерзко прорывая охранение линкора и мастерски маневрируя, идя с осознанным риском навстречу смертельной опасности.
Согласно записям из вахтенного журнала ПЛ «К-21», в 18 часов 1 минуту и 30 секунд по команде: «Пли!» - четыре кормовые торпеды с установкой глубины 2 метра ушли в сторону «Тирпица». Через 2 минуты15 секунд по секундомеру после выхода торпед акустик доложил: «Слышал 2 взрыва». О результатах проведенной торпедной атаки написано в воспоминаниях бывшего командующего Северным флотом адмирала Головко. В своей книге «Вместе с флотом» он пишет: «Спустя сутки, самолеты нашей авиаразведки обнаружили «Тирпиц», «Шеер» и сопровождавшие их миноносцы неподалеку от норвежских берегов. Фашистская эскадра шла отнюдь не тем курсом, который мог привести её к месту встречи с PQ-17; нет, она уходила на юг, причем шла не с обычной в таких случаях скоростью... Это означало, что торпеды, выпущенные из кормовых аппаратов «К-21», попали в уязвимое место фашистского линкора, лишили его нормальной скорости хода, принудив отказаться от выхода на курс конвоя...».
Вот здесь нам и становится понятным значение подвига Лунина и экипажа «К-21», преградившего дорогу фашистской эскадре, заставившего её повернуть вспять, уйти обратно и забиться в шхеры Норвегии. Отогнать одним залпом мощную армаду, заставив её уйти восвояси - это большая стратегическая победа.
- Как молодым морякам относиться к публикациям, авторы которых стремятся черной краской погасить чистый свет Золотых Звезд Героев Советского Союза?
- О таких горе-литераторах, недобросовестных историках хорошо, на мой взгляд, сказал однажды литовский журналист Владас Бикуличус. Он написал, что они хуже мародеров. Если мародеры после боя обворовывают покойников, то лжеисторики крадут боевые подвиги, не только павших, но и живых бойцов. Причем делают это не украдкой, а при всем честном народе, не стесняясь никого. Основной метод их деятельности: «Лучшая ложь изготавливается из полуправды». Именно по этому «принципу» изготовляется и выпускается сейчас много новых книг, кинофильмов, газетно-журнальных публикаций. Цель подобного духовного разложения проста - морально разоружить народ, убить в душах молодых людей романтику морской службы, дегероизировать их сознание. Поэтому и отношение к подобной продукции должно быть соответствующим.

- Что бы вы хотели пожелать в преддверии Дня ВМФ читателям «Морской газеты», всем морякам ВМБ?

- Есть категории, которые не меняются немедленно или не меняются вообще. Среди них - и традиции флота. Именно большое уважение к традициям русского и советского ВМФ было сильной стороной нашего военного поколения. Традиции нельзя чернить и перечеркивать, как сейчас это пытается кое-кто делать. Их надо свято беречь, преумножать и помнить: «Традиции - это оружие, которое не зачехляют».
- Спасибо за беседу, Константин Михайлович.

Валерий НИКОНОВ