Тегеран: тройка - на пятерку, пятерка

Руководители пяти прикаспийских стран собрались на второй за пять лет саммит, преследуя скорее региональные и ситуативные интересы, чем и отличались от мировых лидеров 64-летней давности. Начнем с того, что между Россией, с одной стороны, и Азербайджаном и Казахстаном, с другой, уже действуют соглашения о разделе Каспия по нефтеносно-«трубопроводному» дну. По морской поверхности (судоходство) и водной толще (рыболовство) каспийский «РАК» придерживается либерального подхода при различном отношении к ширине национальной экономической зоны - от 15 до 40 миль. Принципиальная удовлетворенность друг другом позволила этой тройке ограничиться предложениями уточняющего характера, которые, впрочем, приняты не были.
Не солидарная позиция Туркменистана и Ирана состоит в том, чтобы партнеры в обмен на политические гарантии и прочие хозяйственные преференции учитывали повышенное, едва ли не «экономикоформирующее» значение для них Каспия, что объективно легче опровергнуть, чем подтвердить. В остальном позиции Туркменистана и Ирана расходятся. Ашхабад настаивает на продолжении по каспийской глади своих сухопутных границ на запад - до весьма субъективно понимаемой им «серединной линии». Такой подход, задевая казахстанские интересы, напрямую противоречит иранским: что бы осталось от туркменских и азербайджанских владений, если бы Иран, каспийское побережье которого едва ли перпендикулярно восточной и западной кромкам седого Каспия, также продолжил свою границу на север? Тегеран предлагает либо разделить море на пять равных секторов, либо однозначно определиться с прибрежной национальной зоной, оставив все остальное в общем пользовании. Но на это не соглашается остальная четверка. Во-первых, потому, что прикаспийские страны имеют разный по протяженности, следовательно, по экономическому значению выход к морю. Во-вторых, в энергетическом плане, в отличие от «рыбопромыслового», «северянам» повезло куда больше, чем «южанам».
За что боремся? Еще в советские времена нефтезапасы, главным образом азербайджанской и казахской части каспийского дна, оценивались в 9 миллиардов тонн. В середине 90-х активная геологическая разведка, проведенная американцами при рекламном сопровождении со стороны тогдашнего азербайджанского лидера Гейдара Алиева, эту цифру, по меньшей мере, удвоила: 20-25 миллиардов. Под американскую цифирь стали строить макроэкономические планы: еще бы - открыт «второй Аравийский полуостров с Персидским заливом». Для политического «спрямления» будущего мегатранзита даже разожгли костры кавказских междоусобиц. Но на рубеже тысячелетий европейцы, не менее въедливо ищущие альтернативные источники энергосырья и пути их доставки, лишь «оптимизировали» советский прогноз: от 12-14 миллиардов тонн, сырье высокого качества, но его добыча, как и транзит, весьма затратны. В наглядном пересчете на ту же нефть добыча здесь одной тонны обходится в 80-100 её же условных «килограммов» при 15 кг - по средневосточным и 30 кг - по сибирским расценкам.
Чтобы не путаться ни в кратностях, ни в крайностях, напомним: средневосточные нефтезапасы (саудиты-эмираты, Иран, Ирак) составляют от 50 миллиардов разведанных тонн, российские - по максимуму - около 9 миллиардов. Проще говоря, под Каспием есть, что делить, но это делимое, все же, не имеет глобального значения. И поэтому тоже: Тегеран-2007 не стал Тегераном-43. Во всяком случае, некаспийские дела решались здесь энергичнее локальных. Иранскому президенту Ахмадинежаду саммит был нужен для подтверждения своего «равноправия» хотя бы с одним из мировых лидеров, имеющих право вето в ООН. Тем не менее, это вряд ли смягчит американское давление на Тегеран, усиливающееся вплоть до силовых угроз - формально за поддержку иракских шиитов, иносказательно - все за ту же ядерную программу, фактически - за весьма убедительные 15-миллиардные нефтезапасы. Азербайджанский лидер Ильхам Алиев еще раз продемонстрировал равноудаленность от Москвы и Запада, отказавшись - после ряда пассов в сторону НАТО - от перспективы присутствия на Каспии судов третьих стран. Эта констатация явилась, пожалуй, главным и позитивным для России политическим итогом саммита: натовцы нам здесь не нужны.
Для дебютирующего на международной арене туркмена Бердымухаммедова тегеранская встреча явилась важным факультативом по прикладной политологии. Куда, что и сколько отгружать - он стратегически еще не решил, поэтому от очередной подсказки ему на этот счет - нам хуже не будет. Нурсултан Назарбаев принял участие в саммите по статусу члена куда более перспективного для Казахстана таможенного союза СНГ. Предложив всей пятерке согласовывать пути прокладки каспийских трубопроводов, он пусть и в предварительном плане, но «обеспечил» второй по значению результат встречи: Россия в этом случае сможет опосредованно влиять на интенсивность и направленность сырьевого потока из Средней Азии. Для нас это принципиальнее, чем справедливо раздражающая Казахстан консервация присоветских квот на промысел осетровых (45 процентов - Иран, 55 - все остальные).
Президенту Путину тегеранская площадка была необходима для весьма жесткого отказа американцам совместно следить за иранскими ракетами, тем более что таковых не создадут еще лет пять. Тема американской ПРО входит в число смыслозадающих в расширяющемся геополитическом контексте. Поэтому выраженная Владимиром Путиным готовность достроить Бушерскую АЭС это византийский намек Западу: «насколько вас не устраивает иранская атомная программа, настолько нас - ваша противоракетная». И хотя на прямой размен рассчитывать не приходится, Москва, безусловно, использовала тегеранскую трибуну для того, чтобы еще раз прояснить суть ПРОблемы.
Если намек окажется впрок, сочтем это третьим по важности и соответствующим общему баллу результатом встречи каспийской пятерки. И уж совсем к слову: тегеранская тройка 1943 года приняла пять базовых резолюций-решений, определивших судьбы мира совсем не на каспийскую глубину…
Борис ПОДОПРИГОРА.