Казалось бы, всё стандартно. В День защитников отечества в школу № 182 Красногвардейского района Санкт-Петербурга приехал на встречу со старшеклассниками, старший ординатор клиники гематологии Военно-медицинской академии майор медицинской службы Зайцев Константин Александрович.

Но встреча эта прошла настолько интересно, что вызвала необходимость повторить её уже в более широком кругу...

Ребят интересовало всё: что такое Российская Армия сегодня, каково её место в гражданском обществе, чему можно научиться в Армии за период срочной службы, что нужно знать и какими знаниями располагать, чтобы поступить в Военно-медицинскую академию, почему офицеры не дают достойную отповедь журналистам, постоянно порочащим Российскую армию.

Стоя в свете прожекторов уютного театрально-концертного зала, майор Зайцев отвечал на вопросы ребят по-военному лаконично. Но между офицером и школьниками образовалась та атмосфера внимания и доверия, которая позволяет говорить обо всём легко и свободно.

Слушая вопросы и ответы (за что получен орден Мужества, почему выбрал дорогу врача, есть ли друзья, что запомнилось при окончании школы, какие успехи у современной медицины в борьбе с раком), я невольно вспоминал свой приезд в Чечню в начале 1995 года и первое знакомство с военврачом Зайцевым, имевшим тогда звание лейтенанта.

В ту пору на территории Чечни, Ингушетии, Северной Осетии было много различных санчастей, медпунктов, лазаретов, госпиталей, расположенных в палатках, деревянных бараках, кирпичных зданиях, а вот военные врачи, каких мне довелось повидать, как будто от одной матери: все одинаково выдержанны, неутомимы и немногословны.

На вопрос ребят, какая она, дружба офицерская, майор Зайцев ответил просто, с улыбкой: " А вот так же, как и у Вас в классе, объединяет общность интересов и взглядов, уважительное отношение к девушке, учителю, книге, родителям... и уверенность, как у Маяковского: "Горе одному, один не воин"... Только в армии всё это глубже и осознаннее.

Майор Зайцев говорил о своих друзьях, сослуживцах и прозвучавшие имена полковника Муталибова и майора Нигкоева вновь напомнили мне события 1995 года, в которых довелось участвовать.

Из журналистского блокнота: "...В Грозном познакомился в полевом лазарете с капитаном мед. службы А.Литвиновым. Он, как и многие врачи, произвел впечатление самоотверженного профессионала, который воспитан делать Дело, в полевых условиях защищать военного человека от смерти...

Я давно не чувствовал себя таким растерянным: о ком писать? Все интересны, все значимы, все достойны хороших слов, но нужен один. И потому откровенно поинтересовался у капитана его мнением, а он, не задумываясь, назвал майора Муталибова.

- Классный хирург, золотые руки и сердце. Спас сотни жизней русских, чеченцев, ингушей. В Грозном совсем недавно работал в разбитом подвале, при тусклом свете, без необходимого отдыха. Оперировал, оперировал, оперировал... Хотя имел право, как командир, позаботиться и о себе. Сейчас он вылетел на нашу базу во Владикавказ".

Биографическая справка:

Муталибов Муссабек Муфрутдинович, 34 года, дагестанец. Окончил Саратовский военно-медицинский факультет. Был направлен в Афганистан врачом десантно-штурмового батальона. Служил в Кабуле, затем под Ростовом. В 1992 году оказался в гуще осетино-ингушского конфликта. С декабря 1994 года в Чечне...

Майор Зайцев, рассказывал о своём участии в Чеченских событиях без эмоций, скупо, коротко. Коротко сказал и о Муталибове: с ним надёжно. Он сильный, добрый и мирный человек.

Из журналистского блокнота: "Кто же он, командир медроты Муталибов? Беседа состоялась после очередной операции в хирургическом отделении. Передо мной оказался коренастый, темнолицый, похожий на боксера, человек. Говорил устало, после каждого предложения пауза - как будто взвешивал так и то ли сказал:

- Я сам кавказский человек, но понять эту войну не могу. Как же можно искать в России врага? Мы все давно кровно связаны друг с другом. Не воевать, а помогать друг другу призваны мы самой судьбой. Конфликты здесь спровоцированы корыстными дельцами. И чем быстрее поймут эту суть люди, тем быстрее придет тишина и покой в каждый дом. СМИ странно себя ведут Армию винят во всех грехах, а она подставляет свою грудь, защищая народ. Чеченец, русский, осетин, ингуш, дагестанец? - удивленно произнёс Муталибов. - Любой человек - это Человек. Мои учителя - русские профессора - научили меня ценить жизнь любого человека. Я этой науке, как заповеди, следую всегда. Я работал с разными людьми. С благодарностью вспоминаю врачей чеченца, татарина, казаха, медсестер из Армении и Грузии. В 1992 году идеологи суверенитетов столкнули народы Ингушетии и Осетии. Невмоготу было видеть гибель молодых людей. Спасать, кого можно было спасти, помогали мне хирургические сестры ингушки - прекрасные, душевные женщины. Скольких ребят поставили на ноги, вернули к жизни! Теперь этих славных женщин рядом нет - переехали жить в другие места, а я до сих пор вспоминаю их крепкие руки, женскую заботливость, теплоту к раненым. Или вот пример: служат в батальоне молодые врачи - офицеры Зайцев Константин, русский, и Нигкоев Алан - осетин. Познакомьтесь сами с ними и с их родителями - и вы увидите какие они прекрасные и самоотверженные люди. А обо мне, что говорить - я хирург Вооружённых Сил Российской Федерации. Этим всё сказано.

Биографическая справка:

После угасания боевых действий в Чечне Муталибов получил направление на учёбу в Военно-медицинскую академию. В 1998г. окончил факультет руководящего состава. В настоящее время является ведущим хирургом Владикавказского госпиталя. 39 лет. Полковник. Отец троих детей.

Я последовал тогда совету Муталибова. Познакомился с лейтенантами Зайцевым, Нигкоевым и их отцами. Беседуя с учащимися 182-й школы, майор Зайцев не упомянул о своих родителях, посчитал очевидно лишним или мало интересным рассказывать сегодня о "частностях". Однако мне думается, читателям военной газеты будет интересно узнать, как вели себя отцы молодых офицеров.

Из журналистского блокнота: "Когда над Грозным сгустилась трагедия, военврачи Зайцев и Нигкоев оказались в самом центре столицы Чечни, а их отцы находились во Владикавказе, столице Северной Осетии. В течение 20 дней вертолеты доставляли раненых из Грозного во Владикавказ на медицинский аэродром. Час за часом, круглые сутки. Муталибов не помнит, когда удавалось спать. Ежечасно шел осмотр раненых, оказывалась экстренная помощь, отправка в Моздок, Ростов и другие города России. Только чтобы принять с вертолета одного раненого требовалось два человека. А их каждый день прибывало за сотню. Вокруг медсанбата ходили родители, искавшие своих сыновей. Среди них были и отцы лейтенантов.

В первый день нового 1995 года они начали помогать переносить раненых, вглядываясь в измученные болью лица, да так 20 дней и не уходили с вертолетной площадки.

Каждый день ожидали худшего, - рассказывает Александр Павлович Зайцев. -Работали молча. Слов не было. Обратили внимание, что убитый тяжелее живого. Молили бога, чтобы убитых было меньше.

- После разгрузки борта спрашивали раненых, кто их спасал, перевязывал. Они называли имена врачей, а среди них и наших сыновей, - добавляет Владимир Георгиевич Нигкоев, -значит, живы!

- А помнишь, - обращается Зайцев к Нигкоеву, - как один солдат приподнялся на носилках и с трудом, но убежденно так сказал: "Отец, вы знаете, что такое ваш сын? Это наша жизнь! Поправлюсь, вернусь в армию, буду его охранять!" - отцы улыбнулись. - Вы уж нас простите, что мы только о себе, да о наших сыновьях. Помогали на аэродроме принимать раненых и бездыханных не только мы. Там были люди из Кабарды, Дагестана, Новгорода, Брянска, Казани, Пскова. Весь январь много родителей были добровольцами в медсанбате. А местное население несло российским солдатам хлеб, пирожки, консервы, мясо... Это телевидение старается создать плохое впечатление об армии, а в народе армию чтут. Как же иначе? В армии наши дети, в армии -нерушимость государства...

Да, это так. Отцы и дети, граждане и Государство. Полнота взаимопонимания и взаимоотдачи между ними наступают только тогда, когда искренность и преданность являются естественными, само собой разумеющимися в их отношениях. Зайцев и Нигкоев приехали в медсанбат как отцы, - повидать своих детей. Вместе с другими родителями они круглые сутки на январском морозе и ветре, оказавшись лицом к лицу с оскалом войны, работали, разгружая машины с ранеными - чужими детьми. Как назвать этот гражданский поступок? Долгом, патриотизмом, подвигом? А может, потребностью быть там, где страдает Отечество? Наверное, так.

Вернувшись из Грозного, на базу во Владикавказ, молодые врачи продолжали работать во фронтовом режиме. С раннего утра и до позднего вечера оба на ногах. Принять раненых и больных, снять стресс, всех разместить в тесных одноэтажных помещениях, амбулаторное лечение, дежурства, контроль за питанием, поступлением и расходованием лекарств, отправка в другие госпитали страны... Дел невпроворот, но всё спокойно, уверенно, рационально.

Двое суток я наблюдал за работой врачей медсанбата. Особенно меня интересовали недавние выпускники вуза, друзья Константин и Алан. Вместе учились, вместе были под шквальным огнем в Грозном, вместе несли свою медицинскую службу. Оба всерьёз связали свою жизнь с армией. Оба холостяки.

Биографическая справка:

Нигкоев Алан Владимирович, 33 года. Окончил военно-медицинский факультет Саратовского мединститута. Направлен в район осетино-ингушского конфликта. С декабря 1994 года в Чечне. За участие в боевых операциях награжден медалью Суворова. С 1995 по 1998 год обучался в клинической ординатуре Военно-медицинской академии. В настоящее время, в звании майора, служит старшим ординатором хирургического отделения Владикавказского госпиталя, под началом своего фронтового командира - Муталибова.

Тогда, в 1995 году, в период моего пребывания в медсанбате, лейтенант Зайцев принимал руководство терапевтическим отделением. Поэтому больше был за рабочим столом, и не ворча, хотя и коротко, но отвечал на вопросы журналиста. А после работы до позднего вечера терпеливо рассказывал о своей жизни. Так передо мной зримо предстала биография одного из офицеров Российской Армии. То же, но более скупо рассказывал уже майор Зайцев в школе № 182.

- Мне повезло: я родился в хорошей, интеллигентной, дружной семье. Мать - фармацевт, отец - инженер, бабушка - учительница. Первые буквы, первые слова, первые понятия о бережном отношении к животным, цветам, птицам - это дала бабушка. А врачом, и именно военным, мечтал стать с младших классов. В школе у нас преподавал военное дело прекрасный человек - майор в отставке Константин Константинович. Сотни ребят, до сих пор, хранят о нем светлую память. Он научил разбираться в оружии, не ныть в походах, увлек игрой "Зарница". Чувство локтя, взаимопомощь, выносливость были главными целями в этой игре. Военрук умело воспитывал в нас эти качества.

Слушая подтянутого, опрятного военврача Зайцева невольно подумал о сегодняшнем, слабом воспитании в школах. Ребята разболтаны, многие, и девочки в том числе курят, одеты кое-как, общественных игр, занятий по военному делу нет, круг интересов ограничен. И результат обозначился: мальчики все меньше мечтают стать офицерами, инженерами, девочки - летчицами, врачами. Многие стараются увильнуть от призыва в армию. И оправдывается это лозунгом брошенным псевдомиротворцами: патриотизм - это прибежище негодяев. А ведь именно патриотизм сплачивает, обязывает, помогает. И было видно по глазам большинства ребят, что они согласны с этим. Без патриотизма нет силы и будущего ни у какого народа. Так считает и доктор Зайцев. Он окончил школу с серебряной медалью. Сразу поступил в медицинский институт. После первого курса призыв в Вооруженные Силы. Увильнуть не старался. Служил в летном училище. А попав в госпиталь, помогал ухаживать за больными. Здесь окончательно решил стать военным врачом. После увольнения в запас восстановился в вузе, где после IV курса перевелся на военно-медицинский факультет медицинского института в Саратове. После его окончания с красным дипломом начал службу Родине. В планах была специализация в Ростове, но взорвалась обстановка в Чечне. 4 декабря 1994 года большая группа врачей медсанбата в составе объединенной группировки войск выдвинулась к границам Ичкерии, и в их числе был молодой старший ординатор терапевтического отделения лейтенант Зайцев. Обучали солдат накладывать жгут, пользоваться индивидуальным пакетом, шприц-тюбиком, оказывать помощь товарищу на поле боя. Хотя и готовились к боевым действиям, но надеялись, что Дудаев и его окружение поймут нелепость, бесперспективность военного противостояния армии и государству, что все поднимаемые вопросы могут быть решены мирным путём. Однако все произошло по-другому. Своими глазами видел Константин ненавидящие глаза обманутых людей, штурмующих воинские колонны.

- Пока дошли до Ассиновской потеряли 37 машин с различными грузами. В первом боевом столкновении с бандитами многих ранило. Привез во Владикавказ раненых, сам еле стоял на ногах. Температура, кашлял кровью. Сделал флюорографию - пневмония подтвердилась. Лечиться времени не было. Узнав, что я с пневмонией собираюсь ехать в Грозный, мама запричитала, расшумелась. Но надо знать мою маму - она всегда умела слушать других. Когда я упрекнул её и напомнил, что там мои товарищи, врачи, солдаты, она как-то собралась, перестала плакать, благословила. Постоянно восхищаюсь её волей, пониманием, терпением. Да по-другому и не поступил бы. Вспоминаю тот декабрь и слышу голоса солдат: "Доктор, а вы вернётесь?". Приехал. Новый год встречал, как в аду. На моих глазах разрушался красивый российский город. Погибали солдаты и мирные жители. Крик, стоны, смерть. На какое-то время охватило оцепенение, а потом я, как и мои коллеги, бросился к стенам домов, к горящим танкам, на зов. На себе выносили раненых в более или менее безопасное место, оказывали первую медицинскую помощь, под пулями организовывали отправку в "тыл". Через несколько дней нас еще чётче организовал прилетевший из Владикавказа командир майор Муталибов. И сам показал образец поведения врача в боевых условиях. Быстро ставил диагноз и тут же принимал решение о спасении любого раненого. Различий между военными и гражданскими не делалось. Если необходимо, тут же в подвале оперировал. Находил время и нас как-то подбодрить. В один из дней прилетел и сразу: "Костя, мне стыдно в глаза смотреть твоему отцу - ищет тебя среди раненых уже дней десять. Круглые сутки помогает перемещать тяжело больных. Поезжай хотя бы на час. Он ждет тебя".

В боевой обстановке слышать такие слова, согласитесь, непривычно. Я слетал на "базу", повидался с родителями. Сразу почувствовал, что они стали сильнее и спокойнее. Возвращался в Грозный, понимая, что должен быть именно там, ибо я врач, военный врач! Вспоминаю сейчас январское пекло. Грозный, Бамут, журналистскую трескотню о безнравственности и жестокости солдат - и диву даюсь: ведь спокойнее, миролюбивее русских ребят нет людей в мире. Да и те, кто исповедует мусульманскую веру, тоже удивляются этой войне. Нормальные люди любой веры понимают, что мир изменился и возвращаться в прошлые века, всё равно, что рыть себе и детям могилу. А в содружестве с русским человеком можно и нужно жить.

Сегодня я с уверенностью могу сказать, не чеченец жаждет войны, не ингуш и русский. А другие - они без нации. Просто-напросто плохие, злобные, опустошенные, без Родины и будущего, люди.

Вот вам пример. Принесли солдаты раненого товарища. Родом из Самары, Рассказали, что стихи писал, любил петь туристские песни. Подстрелил его снайпер. Пуля прошла под ключицей, засела в легком. В полевых условиях спасти фактически невозможно. Пока коллеги проводили реанимационные мероприятия, я заполнял журнал учета раненых. И вдруг - радость - очнулся солдат.

- Как тебя зовут?

- Андрей...

Улыбнулся всем приветливо так, ласково. Как будто здоровался и заявлял, что жив и будет жить. И тут же снова ушел в беспамятство. И не вернулся... Сколько стихов и песен не будет написано? А мать, как выдержит мать? Парня же убил не чеченец -девчонка из Прибалтики. За деньги...

Другой случай. 7 января привезли в подвал, где разместился наш медбат, сержанта Сережу. Балагур, весельчак, душа-человек. Его многие знали. Всюду первый. Скольких чеченских старушек приводил к нам за медпомощью - не счесть. Оказывается, уважение к чеченскому народу он впитал от отца, которому в ту, Отечественную, войну, спас жизнь солдат-чеченец. Сережу сразил маленький-маленький осколок в область глазницы. Что этого славного парня больше нет, я узнал от плачущей чеченской женщины, пришедшей к нам на перевязку. Чеченка оплакивала русского парня.

А разве можно это забыть: стараемся спасти девочку-подростка, а старуха, её бабушка, воздела руки к небу и молит аллаха пощадить всех людей, живущих на Кавказе, наказать дельцов и бандитов, принесших на её землю войну, лишить их своего покровительства. И всё повторяла, как бы извиняясь перед нашими ранеными: Дудаев -это не народ, Дудаев - это не Чечня...

Майор Зайцев замолчал. Молчали и старшеклассники. О чём они думали в ту минуту тишины? Всё ли сказано, что можно было сказать? Что будет дальше на Кавказской земле, где родились, выросли и дружат ребята разных национальностей. Какой будет Российская Армия в наступающем веке?

Урок истории и мужества закончился очень тепло. Ребята долго благодарили врача за проведенную встречу. Офицер уходил из школы с цветами. Мне старому человеку, добровольно пошедшему в армию в ноябре 1944 года и обязанному армии закалкой, первым образованием, познанием прекрасного смысла товарищества, мне вдруг представилось, что такие встречи теперь будут проходить постоянно во всех школах, с офицерами всех родов войск и специальностей!

Читатель, наверное, может предположить, какая тоска образовалась бы на физиономиях слюнявых юнцов и злобствующих борзописцев.

А ведь у нашего города-героя Ленинграда-Петербурга есть столько возможностей вдохнуть в мальчишек веру в мужество, в себя, в мечту. Это, как мне кажется, одна из дорог к национальной идее, о которой многие только говорят. Корабли, аэродромы, артиллерийские и танковые полигоны, учебные центры... Педколлективы школ и офицеры Российской армии (военкоматы, командиры частей, кораблей и соединений) должны разработать общий план военного просвещения юношей и девушек, их контактов с лучшими представителями Армии, Флота и военной науки.

Если бы этот план был реализован, то нет сомнения, что вскоре бы возрос интерес девушек к воздушному спорту, подводному плаванию, военной медицине (управлять самолетом, прыгать с парашютом, изучать морское дно, спасать соотечественников, быть похожими на героических женщин-космонавтов В.Терешкову и С.Савицкую - это ли не интересно!). А юноши быстро бы поняли, что познание армейской жизни и воинских специальностей - это не только достичь цели, взойти на Эверест, почувствовать цену "не рубля, а духа" - но и научиться быть защитником друзей, родных, собственной семьи, приобрести первую специальность. Без армейской школы нет мужчины.

Мне довелось побывать в Учебном отряде подводного плавания, который недавно отметил 95-летие и в учебной общевойсковой базе в Сертолово, которой уже больше века. Какая история русского воинства! Какие имена!

Мало кто знает из молодых людей, что среди командного состава армии, флота и ФСБ есть известные в народе генералы и адмиралы, начавшие свой жизненный путь в этих учебных центрах.

На встречах с учениками 182-й школы майор Зайцев процитировал слова русского гражданина М.И.Дрогомирова: "Армия - не вооруженная сила только, но школа воспитания народа, приготовления его к жизни общественной".

Примеров тому множество. История - за армию, хлюпики же и паразитирующие демагоги - против. Однако именно они, духовные калеки в конфетной обертке, пользуясь приоритетным правом "на свободу" слова в СМИ, тащат молодёжь в пустоту, к болезням и преждевременному угасанию.

Как бы было хорошо, если бы офицеры Вооруженных Сил перехватили губительную инициативу у наших бурно "желтеющих" СМИ и вместе с педсоветами средних учебных заведений вернули Армии доброе имя, а молодёжи - надёжную школу мужества.

А.Бобыльков.