Пришел к нам на катер Вася Смитюх в сорок третьем. Мы как раз в дозоре стояли в районе острова Сухо. Попутная каЭмка подбросила его. И вот, не успел он, Вася, в кубрик спуститься, с командой "обнюхаться" - радиограмма по УКВ, от командира звена: "Поздравляю старшину второй статьи Смитюха Василия Алексеевича с высокой Правительственной наградой - орденом Красной Звезды, за проявленное мужество. Колесник. Прошу команду беречь его - он вернулся... с того света!"

Наши "маслопупы", нижняя команда то есть, знала своего коллегу, моториста с МО-2, Смитюха, и даже то, что с ним случилось 27-го мая 1942-го года в ладожской бухте Морье.

...Лёд! Лёд запер в бухте Ладожскую флотилию, закрыл выход в озеро и... "Юнкерсы-88"! Волнами, по семьдесят штук...

Бомба, двести пятьдесят кг, разорвалась на пирсе, рядом с катером. А может, даже... в Васином животе... не помнит он, как его вытаскивали из машинного, как несли, везли, несли... Очнулся он... Так захотелось ему покурить! Слева и справа вояки лежат.

Хочется Васе попросить: дайте, братцы, огоньку... А голоса нету, пропал начисто. И тут... в морг (да, да, это было в морге!), и тут вошла за чем-то в это скорбное помещение девчушка-санитарка и видит: покойник жестикулирует руками!

На крик санитарки примчался дежурный врач, потом целая рота медиков - воскресение из мертвых не часто бывает.

Ах, так, матрос - мы тебе поможем - живи тысячу лет! - решили хлопцы-хирурги. Оперировали Васю и под общим наркозом, и так. Сколько раз? Целый год! Какая это была страшная пытка! Смитюх об этом даже не пикнул никому. Когда он, чтоб помыться, снимал свой бандаж, мы не могли смотреть на его изуродованное тело, отворачивались.

Каким же образом он мог попасть опять на Ладогу, в родной "москитный" дивизион?

После получения справки о полной своей непригодности к воинской службе Вася решил... "дезертировать", как он выразился, на фронт!

Дело было в Вологде. На рельсах стоял, готовый к отправке в сторону Ленинграда состав с галдящими пассажирами-призывниками, с которыми, это Смитюх видел, никак не мог справиться молоденький лейтенант.

- Товарищ лейтенант! - Вася приложил руку к бескозырке, -товарищ лейтенант! Нельзя ли мне с вами... до Волховстроя? Я из госпиталя. Мне на Ладогу.

- Милости прошу, старшина! - обрадовался лейтенант, - будем вместе заниматься "укрощением строптивых" - кивнул в сторону резервистов-анархистов.

Длинный свисток паровоза. Поехали!

Так Вася Смитюх попал к нам на катер ("на родину", как сказал он сам).

А его родина, где он родился, учился в семилетке, откуда на флот призывался, его родное село Ватажки, Полтавской области, было еще за линией фронта. Там его родители, сестра... и туда нашему герою - ох! - еще какого кругаля надо дать до дому, до рiдноi хаты - через Финляндию, Польшу, Германию...

В сорок третьем году боевая обстановка на Ладоге была, как теперь говорят, стабильной. Вражеская флотилия в октябре сорок второго была почти полностью разгромлена в знаменитом бою у острова Сухо, мы господствовали на озере. Мы господствовали: вели разведку в местах предполагаемых плацдармов будущих десантов - Карельский перешеек, сама Карелия, прикрывали огнем и дымом наши канонерские лодки, ведущие огонь по береговым целям противника - главное дело катерников.

В середине лета развернулись великие бои на Орловско-Курском выступе. Скоро - Балтика покажется! Поэтому командование флота стало спешно собирать по госпиталям, батальонам выздоравливающих, уцелевших в боях под Москвой, Сталинградом, в Заполярье и под Ленинградом специалистов флота: мотористов, торпедистов, радистов. Вот и Вася Смитюх (нелегально) попал под этот кадровым аврал.

А мы Васю берегли от корабельных авралов - когда надо было моторы менять или еще чего. Берегли... Совала ему свою пайку белого хлеба, тушенку... А он, Вася, старослужащий по пятому году, был нам мамкой, тятькой и нянькой: чинил ботинки, был образцовым коком, в его заведении, в машинном, все сверкало-крутилось.

По молодости, никто не спрашивал Васю, как , мол, тебе живется-можется с таким твоим животом - с детский кулачек? Когда качает нас - черт знает как! - когда надо есть то, что интендант выдал по накладной, когда уши глохнут в наглухо задраенном машинном от разрывов за бортом бомб и снарядов...

Он, Вася Смитюх, всегда что-то мастерил, изобретал, напевая свое родное:

Повiй, вiтре, з Украiны...

Ветер родины! Он не был там уже пять лет, в своих Ватажках.

И вот - наша "стабильная" жизнь на Ладоге закончилась! Пошли мы, пошли! Июнь-июль сорок четвертого - Карельские десанты, потом - Финляндия, Аландские острова. Турку, Хельсинки, Таллин, ночной салют Победы, стычки с убегающим в Швецию противником в районе Либавы... Двенадцатое мая 1945-го... Глуши моторы! Датский остров Борнхольм!

И через некоторое время - письма: из Васиного села Ватажки, из Подмосковья - мотористу Лене Слободчикову, мне - из полесского села Бараши брат-пацан прислал... стихи!

Ветер родины!

Вася срочно сооружает - для всей команды! - из разбитого немецкого самолета дюралиевые крейсера-чемоданы (впоследствии названные нами "Смитюхами"): хлопцы-молодцы, тратьте кроны и ёрики с дырочками, покупайте родичам подарки! Не сегодня -завтра начнется на флота сезон отпусков. Победа, черт возьми!

Победа... А война продолжается: Васю с кровоизлиянием отправляют в госпиталь, а потом... демобилизуют.

...А потом было письмо. Сестра Смитюха, Ирина Алексеевна, сообщила: "Вася, как приехал домой... Всего недельку погулял по селу. А потом йому стало зовсiм погано, отправили в Полтаву, в обласну больницу. Там вiн i помiр, на операцiонному столi. Поплачте зi мною...

Школа, где он учился, поставила ему залiзну оградку, и стеллу-памятник: фотокарточка и на мiднiй дощечцi награвирувалы:

"СМИТЮХ Василь Олексiйович. ГЕРОЙ Ладоги."

Ось таке... Пишить менi, будь ласка! Карточку посыпаю.

Ирина."

А. ШЕЧУК,
ветеран Великой Отечественной войны.