Патриотическое воспитание наших людей является по важности делом не меньшим, чем обучение владению оружием. В этом ещё раз убедила вышедшая в свет Государственная программа "Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2002-2005 годы", учрежденная Постановлением Правительства Российской Федерации от 16 февраля 2001 года. В документе, имеющем государственный статус, особо подчеркнуто, патриотическое воспитание должно быть направлено на формирование и развитие личности, обладающей качествами гражданина -патриота Родины и способной успешно выполнять гражданские обязанности в мирное и военное время.

Яркими жизненными ориентирами, образцами беззаветной любви к Родине, преданности своему народу, людьми, не жалевшими в годы войны своей крови, а когда требовалось, и самой жизни для зашиты свободу и независимости нашего Отечества, являются ветераны-фронтовики, где особое место занимают бойцы и командиры, чью грудь украшают Золотые Звёзды Героев Советского Союза. К глубокому сожалению, многим из них уже нет с нами. Но те, которые еще стоят в жизненном строю, по-прежнему находятся на переднем крае духовно-нравственной борьбы передовая линия которой проходит через сердца и умы людей. Героические эпизоды из фронтовой биографии, примеры мужества их боевых друзей, проявленные в жестокой схватке с врагом, являются ныне таким же грозным оружием, как и то, которым они били и побеждали врагов в годы Великой Отечественной войны.

Среди настоящих патриотов, верных сынов матери-России есть к бывшие военные моряки. С одним из них Героем Советского Союза капитаном 1 ранга в отставке Михаилом Андриановичем Соколовым недавно встретился наш специальный корреспондент капитан 2 ранга запаса Валерий Никонов. Сегодня мы предлагаем нашим читателям текст состоявшейся беседы.

Информация о собеседнике. Капитан 1 ранга в отставке Михаил Андрианович Соколов родился в 1919 году в Саратове. Русский. В ВМФ с 1939 г. В 1939 г. окончил Астраханский речной техникум, в 1942 г. - ВВМУ имени М.В.Фрунзе. По окончании служил на Каспийской флотилии.

В 1943 году назначен на должность помощника командира сторожевого катера СКА-412 Азовской флотилии. В сентябре 1943 г. отличился в десантах по освобождению городов Приазовья и был назначен командиром бронекатера БКА-132 1-го гвардейского дивизиона бронекатеров Азовской флотилии.

В ноябре 1943 г. принимал участие в высадке десантных войск на Керченский полуостров. За героизм при высадке штурмовых отрядов и регулярное снабжение десанта боеприпасами и продовольствием командиру БКА-132 гвардии лейтенанту М.А.Соколову Указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 января 1944 года присвоено звание Героя Советского Союза.

За отличное выполнение боевых заданий командования в период Великой Отечественной войны М.А.Соколов награжден орденами Красного Знамени, Александра Невского, Отечественной войны 1 степени. Красной Звезды и многими медалями.

- Михаил Андрианович, какой эпизод из прошедшей войны Вам наиболее запомнился?

- Моя память четко зафиксировала дату 31 октября 1943 года. Именно в этот день началась Керченско-Эльтигенская десантная операция с целью освобождения Керченского полуострова и города Керчи. Надо отдать должное немцам, они здорово укрепили оборону полуострова. В портах Керчь, Камыш-Бурун и Феодосия ими было сосредоточено около 30 быстроходных десантных барж с мощным артиллерийским вооружением, 37 торпедных и 25 сторожевых катеров, а также в тральщиков.

Чтобы взломать оборону противника, пробить грозный фашистский "морской щит", планом Керченско-Эльтигенской десантной операции предусматривалась одновременная высадка силами Азовской флотилии трех дивизий 50-й армии Главное направление прорыва было северо-восточное Керчи а вспомогательное - в районе посёлка Эльтиген, где должна была действовать одна дивизия 18-ой армии. Её высадку должны были осуществить десантные корабли Черноморского флота. Общее руководство Керченско-Эльтигентской операцией было возложено на командующего Северо-Кавказским фронтом генерал-полковника И.Е.Петрова и его помощника по морской части командующего Черноморским флотом вице-адмирала Л.А.Владимирского. На главное направлении высадкой десанта руководил командующий Азовской флотилией контр-адмирал С.Г.Горшков, а на вспомогательном - командир Новороссийской ВМБ контр-адмирал Г.Н.Холостяков.

Как я уже отмечал 31 октября 1943 года в портах Темрюк, Тамань, Новороссийск, Анапа и других началась посадка войск на десантные корабли. К сожалению, из-за сильного шторма мы, моряки Азовской флотилии, не смогли выйти в море. 1 ноября 1943 года началась выброска десанта кораблями Черноморского флота в районе посёлка Эльтиген, где советские бойцы захватили плацдарм до пяти километров по фронту и два - в глубину. И вот тут-то природа словно решила проверить бойцовские качества наших десантников. Неожиданно начался большой спад воды в Керченском проливе, и у посёлка Эльтиген появилась подводная песчаная коса. В результате попытки Черноморского флота наращивать силы десанта не увенчались успехом. Корабли, суда, на борту которых находились войска, не доходя до берега 200-300 метров, садились на обмелевшую косу. Поэтому они вынуждены были повернуть назад. Ведь удар немецкой военной машины приняли на себя те, кто остался на берегу.

Наша Азовская флотилия смогла принять участие в Керченско-Эльтигенской операции только спустя два дня - 3 ноября 1943 года. На главном направлении выброска десантников, находившихся северо-восточное Керчи, были высажены войска, сразу же захватившие плацдарм на участке от Азовского моря до предместья Керчи. Однако немцы, получив подкрепление в живой силе, стали предпринимать яростные попытки вернуть утраченные позиции. При поддержке танков и авиации они предприняли попытку сбросить наших десантников в море. И вот тогда-то свою решающую роль сыграл флот. В том числе и наша 10 бригада бронекатеров, состоявшая из трёх дивизионов, в которые входило от 12 до 16 кораблей. На каждый бронекатер усаживалось по взводу десантников с оружием, боеприпасами, а также положенной лёгкой техникой, и корабли под артобстрелами и бомбежками преодолевали Керченский пролив шириной 3,5-4 мили, или 7-8 километров.

- В каком качестве Вам довелось участвовать в десантной операции.

- Я командовал БК-132. Как и все другие, мой экипаж работал круглосуточно. Однажды мне не повезло. Это произошло после высадки очередного десанта. Уже при подходе к песчаной косе Чушка, где были сооружены специальные причалы для погрузки десантников, я был атакован несколькими самолётами, для которых бронекатера были главными целями. Одна из бомб взорвалась невдалеке. Нас здорово тряхнуло, и в пробоину, образовавшуюся в борту, хлынула ледяная вода. Заделать её своими силами под пулеметным огнём и бомбовыми ударами было практически невозможно. Приказав мотористам дать полный ход, я выбросил свой катер с экипажем на косу Чушка.

Однако боевая обстановка была настолько напряженной, что меня сразу же перебросили на бронекатер БК-112, которым командовал старший лейтенант Левин. Ему не повезло по-настоящему: он был убит в море фашистским летчиком, когда доставлял подкрепление десантникам, попавшим в окружение в районе поселке Эльтиген.

Надо отдать должное советскому командованию, которое, учтя горький опыт начала войны, уже не бросало на произвол судьбы попавших в беду бойцов и командиров. И уже при первой возможности в район Эльтигена стали направляться катера, имевшие малую осадку и более надёжную броню. Именно на такой бронекатер меня и определила военная судьба. Мне поручили командовать группой из четырех бронекатеров. Вскоре вместе с командирами БК-71 Георгием Прокусом, БК-324 Николаем Луговым и БК-134 Владимиром Гусятниковым мы прибыли в порт Тамань, где сверх положенной нормы (в расчете на хорошую погоду) погрузили боеприпасы и скрытно, ночью, направились выручать из беды десантников. Опасность поставленной задачи заключалась в следующем: несмотря на то, что наши десантники захватили плацдарм на глубину до 2-х километров от уреза воды, немцы всё равно били из орудий по бронекатерам почти прямой наводкой. Это понимал каждый командир бронекатера. Напряжение нарастало с каждой пройденной милей.

Возле самого берега мы были освещены немецкими прожекторами, и в сторону бронекатеров полетели артиллерийские снаряды. Некоторые фашистские орудия вели по нам огонь шрапнелью. К счастью, прямых попаданий в бронекатера не было. В бортах были лишь пробоины и вмятины от осколков. Забрав раненых десантников, мы отошли от берега.

Уже рассвело, когда показались очертания порта Тамань. В тот момент никто даже предположить не мог, что бронекатер находится почти рядом со смертельной опасностью.

Беда в виде немецкого самолёта "Хейнкель" свалилась на нас из разрывов тяжелых туч, плывших над Керченским заливом. Вначале фашистский летчик резко спикировал на нас, но, так и не открыв огня, ушел вверх. Сделав разворот, фашист снова бросил самолет в атаку, и смертельная очередь легла за кормой. После очередной атаки разрывы вспороли воду впереди бронекатера. Стало ясно: хладнокровно играя с нами, как кот с мышкой, самоуверенный фашистский летчик брал нас в так называемую классическую "вилку". Третий заход, по мнению немецкого аса, должен был стать для нашего бронекатера роковым.

В те жуткие мгновения жизнь членов экипажа и находившихся на борту раненых десантников на сто процентов зависела от мастерства корабельных комендоров. Морские души припали к прицелам: у нас было две сорокапятки и американский "Эрликон". Стервятник, злорадно воя, стремительно приближался к бронекатеру. Чтобы удержать в прицеле пикирующий самолет-убийцу, нужно не только высочайшее мастерство, но и хладнокровие. Комендоры справились блестяще. "Эрликон" и сорокапятки ударили одновременно. И тут произошло невероятное (подобное везение, видимо, случается один раз в жизни): и очередь "Эрликона", и снаряды сорокапяток одновременно вошли в носовую часть "Хейнкеля", который сразу же отвалил в сторону и, снижаясь, пошел к берегу. Высыпавшие на палубу моряки наблюдали за его полетом.

После того как он скрылся за верхушками деревьев, мы услышали сильный взрыв. Нашей радости не было предела. И не потому, что остались живы, а потому, что сумели вогнать фашистского стервятника в землю.

- Выходит, военным морякам приходилось воевать и днем, и ночью, зачастую не смыкая очей?

- Да, вечером того же дня снова началась погрузка боеприпасов на катера. Ночью мы отошли от берега. К несчастью, еще до нашего выхода из порта Тамань направление ветра сменилось, и он стал дуть со стороны Азовского моря. В результате начался сток воды из Азовского в Черное море, и вновь на расстоянии 200-300 метров от берега из-под воды появилась песчаная коса. Но об этом никто из командиров бронекатеров не знал.

Первым в темноте с полного хода на песчаную косу вылетел мой бронекатер. Мгновенно оценив обстановку, я сигналом приказал идущим за мной в кильватер катерам остановиться. А сам стал предпринимать попытки выбраться из песчаной западни. Когда мой катер приподняла шедшая за кормой большая волна (такое бывает на мелководье), я подал команду дать полный ход назад. Работая двигателем полным ходом назад, бронекатер сошёл с косы и вышел на глубокое место. В ту ночь подхода к берегу мы так и не нашли, а сильный ветер, усилившийся до штормового, заставил нас вернуться назад: волны могли легко перевернуть перегруженные катера. Десант остался без нужного количества боеприпасов, но тем не менее продолжал удерживать занятый плацдарм.

Возвратившись в порт Тамань, мы выгрузили все боеприпасы на причал. После этого командование приняло решение перебросить десантников в район боевых действий, проходивших северо-восточнее Керчи. 11 декабря десантники были сняты и доставлены катерами в порт Тамань.

Керченско-Эльтигенская операция, начавшаяся в первых числах ноября 1943 года, закончилась освобождением города Керчи. Это незабываемое событие произошло 11 апреля 1944 года. За отличное выполнение боевых заданий, мужество и героизм, проявленные моряками-катерниками, 1-й бригаде бронекатеров Азовской флотилии было присвоено почетное звание - "Керченская", а командиру бригады капитану 3 ранга Павлу Ивановичу Державину и ещё восьми военным морякам, в том числе и мне, было присвоено высокое звание Героя Советского Союза. Все катерники, принимавшие участие в высадке десантов, были награждены орденами и медалями. А населённый пункт Эльтиген за героические подвиги войск десанта и моряков-черноморцев был переименован в посёлок Геройский.

- Где закончился Ваш боевой путь?

В апреле 1944 года наша бригада вошла в состав Дунайской флотилии. Со временем я стал командовать первым отрядом бронекатеров первого гвардейского дивизиона Керченской бригады. Участвовал в форсировании Днестровского лимана, в прорыве катеров через знаменитое Цареградское гирло, что на Дунае, освобождении Будапешта, где с остервенением отбивались от наступавших советских войск немцы и их союзники венгры.

Последний этап войны напоминает захватывающий многосерийный сериал, в котором есть всё: и бешеные гонки на катерах, и стрельбы на поражение, и рукопашные бои. В этих моих словах нет ни на йоту преувеличения. Командование Дунайской флотилии поставило перед нами ответственную задачу: догонять и отбивать баржи (в них находились антиквариат, драгоценности, шедевры мирового искусства, награбленные на территории Советского Союза), которые немцы угоняли вверх по Дунаю. Возле немецкого города Регинсбург нас почему-то остановили. Как говорится, приказы не обсуждают, а выполняют. Что мы и сделали. Но даже спустя более полувека, я так и не могу понять: почему нам был отдан такой приказ. Если бы мы пошли дальше, в наши руки попали бы и венгерские, румынские, чешские и другие корабли, которые немцы тоже отгоняли в Германию по Дунаю. В итоге все эти военно-морские трофеи оказались у американцев, В этом мы убедились, когда майским днём на средине Дуная остановился чешский монитор под американским флагом. Янки бросили якорь, спустили шлюпки и прикатили к нам в гости с сигаретами и спиртным. Разговаривали они с нами по-дружески, улыбались, угощали. Но вели себя так, словно не мы, а они являются победителями в отгремевшей войне.

А через некоторое время в штаб нашего дивизиона пришел приказ: Соколову срочно прибыть в штаб Дунайской флотилии. И я отправился в Будапешт. В штабе узнал, что меня к себе вызвал сам командующий Дунайской флотилией вице-адмирал Георгий Никитич Холостяков. В назначенное время вошел в кабинет. Командующий был не один. Там также находились начальник штаба и член военного совета флотилии. Как и полагается, сразу же доложил вице-адмиралу Холостякову о своём прибытии.

После моих слов Георгий Никитич повернул голову в сторону своих собеседников и с улыбкой произнёс:

- A мне говорили, что Соколов ростом мал. Поглядите, каким он богатырем смотрится!

Затем командующий посмотрел на меня и сказал:

- Михаил Андрианович, мы решили направить вас в Москву для участия в Параде Победы. Будете представлять Дунайскую флотилию.

- Есть, - ответил я.

- Готовься! - вице-адмирал Холостяков крепко пожал мою руку.

Обменявшись рукопожатиями с начальником штаба и членом военного совета, я вышел из кабинета.

- Думается, нынешнее молодое поколение мало что знает о состоявшемся после окончания Великой Отечественной войны легендарном Параде Победы. Расскажите, как шла подготовка к этому историческому событию.

Наши сборы были недолгими. К штабу подогнали 14 новых американских "студебекеров", часть из которых была с продовольствием, бензином, запчастями, новой формой одежды для участия в Параде Победы. В остальные автомобили сели 200 рослых красавцев-матросов и гвардейскими ленточками на бескозырках, и мы покинули столицу Венгрии, За рулем, "студебекеров" сидели водители-фронтовики. Когда я слышу песню, где есть слова: "Мы вели машины, объезжая мины по путям-дорожкам фронтовым", всегда вспоминаю этих асов вождения. Как на крыльях, они доставили нас из Будапешта в Одессу. Я поблагодарил их за службу, и уже вечером поезд повёз нас в Москву.

В столице разместились в расположении сводного морского полка, дислоцировавшегося в районе Сокола. Там мы и начали готовиться к Параду Победы. Тренировки шли интенсивно. Каждый день был расписан, как говорится, по минутам. Подъём в шесть. Завтрак в столовой, возле которой нас уже ожидала целая вереница грузовых, выкрашенных в голубой с розовой отделкой цвет американских "фордов". Полк садился, и водители отвозили нас к речному вокзалу. Под "симфонию барабана" мы начинали отрабатывать забытые за войну строевые приемы. Условия для тренировок были исключительные: со всех флотов были собраны военные музыканты, и каждый батальон занимался со своим оркестром. После обеда мы снова и снова опускали на плац ногу на полную ступню. Засыпали тоже под музыку: в ушах продолжали греметь военные марши.

Пару недель спустя посмотреть, что у нас получается, а что нет, к нам приехал нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов. К этому времени нам уже были выданы новые ботинки. Старые, в которых мы приехали из Будапешта, уже были разбиты вдрызг. Николай Григорьевич посмотрел, как марширует морская гвардия, дал кое-какие указания командиру парадного морского полка вице-адмиралу Фадееву и убыл. По бодрому, усиленному микрофоном голосу контр-адмирала Фадеева мы поняли: нарком остался нами доволен. Тренировки продолжались.

И вот наступил день, когда по Красной площади должны были пройти 11 парадных полков по 1050 человек в каждом. В том числе и сводный полк Военно-Морского Флота Советского Союза.

- Что представлял собой парадный сборный полк ВМФ?

Состоял он из четырех батальонов. Три из них представляли собой Балтийский, Северный, Черноморский флоты, а четвертый - Дунайскую и Азовскую флотилии. Из мест базирования участникам Парада Победы приказано было следовать пешком под Боевыми Знаменами.

Со стороны на военных моряков было любо-дорого посмотреть. Все они были одеты в новенькую, с иголочки форму, а на боку у каждого свисали удивительной красоты золоченые палаши. Мысленно мы все мечтали, что эти палаши нам оставят в качестве подарка. Время как бы спрессовалось, и мы даже не заметили, как с оркестром вышли на Красную площадь. Там мы построились, и тут произошло то, чего никто, видимо, даже ив руководства страны не предполагал. На Москву хлынули потоки дождя. Сначала набухли фуражки и бескозырки, затем холодные струйки предательски устремились за ворот. В течение нескольких минут мы промокли вплоть до носков. Но мы - моряки, которых не раз пытались испугать ночные штормовые волны, словно не замечали начавшегося дождя. Все стояли не шелохнувшись. По Красной площади шли как положено тоже.

После прохождения торжественным маршем, мы узнали, что на сводный морской полк выделено шесть пригласительных билетов на приём в Кремль. Я оказался в числе этих шести счастливчиков (пригласительный билет я храню до сих пор как историческую реликвию). Пришли в Кремль. Нас провели в Грановитую палату, где моряков разместили за третьим столом. Все двери были распахнуты. Поэтому можно было даже побывать в Георгиевском зале, где были накрыты основные столы. В тот вечер там выступал Генералиссимус Советского Союза товарищ Иосиф Виссарионович Сталин.

- Михаил Андрианович, говорят, что именно на том приёме в Кремле товарищ Сталин произнёс свой знаменитый тост за русский народ?

- Совершенно верно. Мне посчастливилось слышать ту его знаменитую речь, где он, не умоляя героизм ни одной из наций, защищавших единую Родину - Советский Союз, всё же предложил поднять бокалы за великий русский народ, который, по словам товарища Сталина, внёс основной вклад в разгром немецко-фашистских оккупантов.

С огромным вниманием был выслушан тост, в котором, как в капле воды, отразился тяжелый путь советского воина, пройденный от западных границ нашей Родины до Сталинграда, и от волжской твердыни до поверженного Берлина. Чеканные слова вождя воодушевляли и захватывали нас. Все участники торжественного приёма в Кремле были горды и счастливы тем, что в Великой Победе над

фашизмом есть и лепта тех людей, на груди которых сверкали Звёзды героев Советского Союза.

Торжественный приём участников - Парада Победы стал эпохальным событием в моей биографии. Оно и понятно. Ведь в Кремле мне единственный раз в жизни представилась возможность провести несколько часов в непринуждённой обстановке вместе с руководителями партии. Советского государства, видными военачальниками, фамилии которых в годы войны я слышал лишь в сводках Совинформбюро. Трудно выразить словами те чувства, которые переполняли каждого участника приёма. Мы поднимали бокалы, произносили тосты. Звучали песни на русском, украинском языках. Их сменяли пляски, где своим мастерством особенно блеснул маршал Семён Михайлович Буденный. Незабываемое зрелище.

Тем не менее организация приёма проходила на высочайшем уровне. Как только кто-либо из фронтовиков перебирал лишнего, к нему сразу же подходили молодые люди и очень вежливо просили разрешения проводить их домой. Выйдя из Кремля, мы шли по Красной площади, делясь друг с другом впечатлениями от этой незабываемой встречи.

Я через день торжественный приём для военных моряков устроил нарком ВМФ Николай Герасимович Кузнецов. Это был настоящий пир победителей. Там мы уже себя чувствовали в своей, флотской среде. Обстановка была почти что домашняя. Уже никто не подходил и не выводил захмелевшего моряка из зала. Под конец многие из нас тоже пошли в пляс. При этом некоторые гвардейцы-моряки, скажу, отплясывали не хуже, чем даже сам маршал Буденный в Кремле. Это было не показные, а истинные радость и торжество тех победителей, которые в схватке в врагом были героями, а в мирное время, в кругу друзей и товарищей - очень простыми, хорошими и добрыми людьми.

- Спасибо за беседу, Михаил Андрианович.

В.НИКОНОВ.