На одной из наших встреч - а последнее время мы, выпускники ЧВВМУ, встречались ежегодно - кто-то вдруг спросил: - А где-то теперь наша Таня? Конечно, все сразу же поняли - имелась в виду наша преподавательница английского языка Татьяна Александровна Мельникова...

И тут сразу же нахлынули воспоминания о родном училище, о преподавателях. А я еще вспомнил наши совместные с Татьяной Александровной шлюпочные прогулки. Она очень любила выходить с нами в море под парусами. Иногда в этих прогулках участвовали и другие «англичанки» во главе с заведующей кафедрой Екатериной Оскаровной Гавриловой. В таких случаях нас провожал ее муж капитан 1 ранга Владимир Петрович Гаврилов, заместитель начальника училища. Он давал мне - старшине барказа - указания и смотрел, как мы ставим паруса.

Сохранилось в памяти, что весной 1941 года Татьяна Александровна вышла замуж за нашего однокурсника - курсанта В.П.Турянского, направленного после выпуска - шла война - на Пинскую флотилию. Там он и погиб в тяжелых боях.

И вдруг узнали: в севастопольском инженерном училище кафедрой английского языка заведовала некто Турянская, а год тому назад ушла на пенсию. Уж не она ли, не наша ли это Таня? Но полноте, может ли такое быть? Наша Таня, в которую был влюблен весь 454-й класс и половина нашей роты, - и вдруг на пенсии?

Но увы, все оказалось верно. Это действительно была наша Таня. Узнали ее адрес, написали письмо. Ответила она немедленно.

«Ваше письмо. - писала Татьяна Александровна, - было для меня большой неожиданной радостью. Ваш класс был для меня самым любимым...»

Выяснилось, что все нас она отлично помнит, просит передать привет «черноморцам», проживающим в Ленинграде. Завязалась переписка.

История Татьяны Александровны в самом кратком ее изложении такова.

Осенью 1941 года, узнав о гибели мужа, Татьяна Александровна добровольно вступила в ряды Красной Армии. Ее определили в 74-ю Морскую стрелковую бригаду (МБС), а так как Татьяна Александровна окончила курсы медицинских сестер при училище, ее назначили санинструктором батареи 76-мм пушек. Так она оказалась на Северо-Западном фронте под Старой Руссой, где участвовала в тяжелых боях. Затем служила хирургической сестрой в 10-м медсанбате 7-й гвардейской СД, а чуть позже операционной сестрой полевого госпиталя № 2205 все на том же фронте.

В 1943 году Татьяну Александровну, свободно владеющую английским языком, взяли переводчиком в Главной морской штаб, а в 1944 году - в штаб Северного флота. Тогда она уже имела звание лейтенант.

Демобилизовалась в 1946 году и возвратилась к педагогической деятельности. 19 лет заведовала кафедрой английского языка Севастопольского инженерного училища. Доцент. Автор многих научных трудов. Вышла замуж. У нее сын, дочь, внук и внучка. Живет по-прежнему в городе русской военной славы - Севастополе.

По нашей просьбе Татьяна Александровна в письмах, а затем при встречах, рассказала, как воевала сестрой милосердия. Рассказала сдержанно, скромно, уделяя больше внимания своим сослуживцам - сестрам, хирургам. Но за всем этим виделся ее тяжелый труд во имя нашей Победы.

..Труден был путь на фронт - через Каспий и Среднюю Азию. Другие дороги были отрезаны. А в конце января - начале февраля морские пехотинцы совершили тяжелый марш - бригада выдвигалась на передовые позиции в районе Демянского выступа. где шли тяжелые бои. Двигались только ночью, а днем зарывались в глубокие в ту зиму снега, маскируясь под заснеженными соснами и елями.

Морозы стояли крепкие, особенно ночью. Лесная дорога была неукатанной, трудной. Колеса пушек глубоко врезались в рыхлый снег. Усилия приходилось делать нечеловеческие. От усталости валились с ног не только люди. но и лошади. И, когда она останавливались, люди отцепляли пушки от передков и тащили их сами.

Никогда не забыть Татьяне Александровне этот трудный зимний марш. До сих пор, спустя десятки лет снится ей глухой заснеженный лес, оклики: «Раз - два - взяли!», храп измученных лошадей.

Когда подошли к линии фронта, медицинский пункт развернули у реки Пола в землянке. Татьяна Александровна красным карандашом нарисовала на фанерке крест и прибила ее на сосне. Но вскоре медпункт оказался в зоне огня противника.

«Впервые я услышала жужжание пуль, - пишет Татьяна Александровна. - Страшно почему-то не было. Только пришла в голову мысль, что пули жужжат, как пчелы... Получив приказание, мы свернули медпункт. Шли рядом с повозкой, пригнув головы, так как попали под перекрестный огонь».

Метрах в 200 от берега реки Пола остановились. Раненые пошли потоком... После перевязки их отправляли в тыл. И тут вспомнили, что фанерка с красным крестом осталась на сосне у землянки. Теперь врач приказал повесить новую. Но ни фанерки, ни карандаша не было. Что делать? И тут взгляд Татьяны Александровны упал на лужицу крови в том месте, где лежал тяжелораненый капитан, она еще не успела замерзнуть. Она взяла тампон, и, макая его в кровь, нарисовала крест на сложенной в несколько слоев марле.

«Среди крови и стонов не замечали как-то, какой ад был вокруг, - вспоминает Татьяна Александровна, - как шлепали вблизи мины, как опять засвистели пули... Нам приказали отойти дальше".

На новом месте раненых было много. Потом опять было отступление. Тяжело вспоминать Татьяне Александровне тот день - 13 февраля 1942 года.

«Подступали слезы. Я сдерживалась сначала, а потом не смогла, шла и молча плакала, размазывая по лицу слезы".

На берегу реки удалось закрепиться, немцев остановили. Теперь Татьяну Александровну прикрепили к батарее 76-мм пушек, расположенных на лесной поляне. Жили в землянке. но во время повышенной готовности располагались в холодном шалаше в 15 метрах от пушки. Получив приказание: «К бою!», артиллеристы бросались к пушкам и открывали огонь. Тогда Татьяна Александровна оставалась в шалаше, ожидая раненых - противник нередко открывал ответный огонь.

Так в батарейном шалаше Татьяна Александровна провела 10 дней. А 22 февраля наши войска атаковали противника и взяли станцию Пола. Медпункт переместился на место разрушенной станции. А на следующий день личному составу дивизиона зачитали приказ - моряков поздравляли с победой в боях за станцию Пола.

...Работы было много, особенно во время активных действий на передовой. В такие дни хирурги. бледные от усталости и бессонницы, сутками не отходили от операционных столов.

Простояв у стола много часов подряд, Татьяна Александровна сильно уставала. Порой ей казалось. что она больше не выдержит, упадет на пол и будет спать, спать... А раненых все несли и несли, и всех их надо оперировать, а ей помогать врачу выполнять эту требующую большой точности работу. Не хватало простерилизованного инструмента, и старшая сестра - Анна Ивановна - то и дело выбегала за двери операционной и кричала:

- Шишкин! Скоро там у тебя закипит?

И давно уже ошалевший от жара плиты пожилой санитар Шишкин кипятил и кипятил в стерилизаторах хирургический инструмент.

Дирижером всего был Захар Анисимович - главный хирург, всегда спокойный, невозмутимый. От него, казалось, исходила какая-то магическая сила, и, когда его ладонь протягивалась в сторону сестры, в ней мигом оказывался нужный инструмент. И Татьяна Александровна, уверенная, что сейчас упадет от усталости, четко подавала именно то, что требовалось.

И так день за днем. А иногда во время операции начиналась бомбежка. Но все равно нужно спокойно стоять с поднятыми вверх стерилизованными руками, внимательно следить за хирургом и быстро выполнять его приказания.

Однажды, когда бомба разорвалась рядом и зазвенели выбитые стекла, она взглянула на Захара Анисимовича - он спокойно, не обращая никакого внимания на стрельбу зениток, копался в открытой ране солдата - как будто и не было никакой бомбежки. И у Татьяны Александровны невольно прибавилось сил, и ей уже не хотелось убежать из операционной и спрятаться в отрытой неподалеку щели.

А еще врезалась в память анаэробная, или, как ее называли, «газовая» палата, в которой ей тоже пришлось работать. Эта палата была в домике над рекой на самом краю деревни.

«В газовой палате всегда царил какой-то полумрак, - вспоминала Татьяна Александровна. - Здесь после ампутации лежали раненые, больные газовой гангреной. В этой просторной комнате продолжалась борьба в невидимым страшным врагом. В газовой палате больные оставались несколько дней, пока не происходил перелом в их состоянии. Для каждого, кто попадал сюда, решался вопрос - будет он жить или нет. Кто выживал в эти несколько дней, тому суждено было жить».

Быстро летит неумолимое время. Кажется, что это только вчера, а ведь с последней нашей парусной прогулки прошло так много лет. Древние греки утверждали. что очень много событий может произойти, пока наполненный вином бокал подносят к губам. Это всего за несколько секунд. А тут половина века!

В 1977 году Татьяна Александровна приезжала в Ленинград, и нам представилась возможность увидеть ее. Мы, с дорогой моей подругой Ниной Павловной, смогли встретить ее по-домашнему. На эту волнительную встречу пришел еще один ученик Татьяны Александровны - мой товарищ по выпуску и по училищной призовой шестерке, впоследствии лучший, согласно приказу командующего ЧФ (1958 г.), командир подводной лодки на Черноморском флоте Николай Иванович Антонов.

Признаюсь, ожидая Татьяну Александровну, беспокоился: узнаю ли? Какая она теперь? Та ли это Таня, которую мы катали на шлюпке?

А вот и она! Конечно, кое-какие изменения есть, но небольшие. То же выражение лица, та же улыбка, а главное - те же самые глаза, в минуты волнения они по-прежнему полыхали голубым огнем. Да, это быланаша Таня.

Вчетвером провели весь вечер. Вспоминали, смеялись, грустили... О чем только не говорили! О нашем любимом Севастополе, о Стрелецкой бухте, о войне и блокаде (Нина Павловна - ленинградская блокадница), о послевоенной, порой нелегкой жизни. Вспоминали товарищей. Многие из них не дожили до нашего светлого Дня Победы.

Татьяна Александровна живет в Севастополе. Составляет методические пособия для изучения английского языка. Пишет рассказы, некоторые опубликованы. А сейчас она собирается посетить деревню Бор под Старой Руссой. где летом 1942 года стоял ее госпиталь. Вечер прошел чудесно.

Потом, в письме из Севастополя, она подробно описала эту поездку в Бор. С той давней военной поры там многое изменилось. Удалось найти дом, в котором размещалась «газовая» палата.

А дома, где была операционная, уже нет. Поездка была трудной. Чтобы добраться до деревни, пришлось пройти по болотистому лесу 13 км (в один конец).

Ее письмо заканчивалось припиской: «Очень была рада встретиться с Вами, хотя радость эта была проникнута и грустью".

В своих письмах она никогда не забывала передать привет «черноморцам», и непременно персональный привет Николаю Ивановичу Антонову.

Я добросовестно выполнял ее поручения, но, клянусь, у меня не хватало мужества сообщить ей, что одного из лучших моих друзей, бывшего веселого «боцмана» нашей шестерки, я недавно проводил в последний его путь - на Ковалевское кладбище.

А жизнь, как ей и полагается, идет своим чередом.

И, когда нам с Ниной Павловной удавалось приехать в Севастополь на юбилейную встречу выпускников 1941 года, мы встречались с Татьяной Александровной. Вместе приходили на выступающий вблизи училища мыс, и подолгу смотрели на этот широкий синий Стрелецкий рейд.

А на нем, как и прежде, до самого горизонта, мелькали туго надутые все тем же морским бризом белые паруса.

Новые паруса...

Капитан 1 ранга в отставке
В.ГЛУШЕНКО.