Благодарная Италия - Криволапову
Эту историю мне Миша Минаков рассказывал, когда мы с ним в госпитале лежали. Так что история почти из первых уст….
Всплываем как-то ночью в Средиземке в шторм на сеанс связи. Видим, баркас рыбацкий тонет. Даём, как положено, радиограмму в Москву: так и так, мол, широта, долгота, рыбак итальянский, бедствие терпит. Какие, мол, указания будут. Понятно, что в автономке самостоятельно к иностранному судну не подойдешь и помощи просто так не окажешь. Для подводной лодки что главное? Правильно - скрытность! Да и оружие на борту ядерное. Так что, не всё так просто! В Москве виднее кому, когда и как помощь оказывать! Так и здесь получилось. Отвечают: «Меры приняты. Следуйте по плану»
Передал командир квитанцию: понял, мол, слушаюсь, а сам видит, тонут рыбачки и никакие меры, принятые в Москве их не спасут. А командиром подводной лодки Дима Косолапов был. Горячий командир, импульсивный. Не выдержала его морская душа, и принял он решение - вопреки приказанию спасать рыбаков. На свой страх и риск. Проявил, так сказать, не только недисциплинированность и самоуправство - приказ не выполнил. Подсудное дело!
Вспыли. Подошли. Аварийную партию во главе со штурманенком высадили. Он из училища недавно и английский язык ещё не совсем забыл. Остальным приказали: ни гу-гу. Англичане, мол, мы есть - неразговорчивые. Быстренько пластырь завели, воду откачали, движок запустили, топлива, воды и продовольствия дали и прощаются. «Гуд бай!», мол. А итальянцы: «Граццио, руссо!» Наши в ответ по-англо-русски: «Не за что! Инглиш мен ми, еттить!» и погрузились.
Через три дня радиограмму получаем: «Доложить, что вы делали тогда-то и там-то и не оказывали ли случаем помощи кому?» «Нет, отвечаем, плаваем потихоньку» Дня через три всплыть приказывают и к плавбазе подойти. Подошли, а там: колитесь, мол, спасли итальянцев? Спасли, признаемся. Да и как не признаться было, если до нас информацию интересную довели. Перед консульством советским в Палермо неделю как уж демонстрация происходит. Транспаранты стоят: «Спасибо советским подводникам!» и пр. За то, что их мужей и сыновей спасли.
Только не понятно, говорим, как они узнали, что мы русские. Ведь мы с ними ни гу-гу, один штурманенок, да и то по-английски… старался. Странно, говорят. Может, вы им продукты давали? Давали, говорим, только мы, это…, этикетки-то с банок сорвали: «Тушенка говяжья» там, да «Лещ в томате». В-общем, сами знаете. А может быть, вы им галеты давали? Галеты? Галеты давали, но только тоже…. Стоп, говорят, прокололись вы! Там срывай, ни срывай, а на каждой галетине по-русски «Аврора» написано.
Пришли с автономки. Пока на Диму представление на снятие с должности писали, он в санаторий военный уехал. В Хосту. «Аврора» называется. То ли всё в санатории о галетах напоминало, то ли переживал он сильно, но только запил Дима по-черному. Однако на процедуры ходил, с похмелья ванны принимать. Скучное это дело. Лежишь, а в голову ерунда всякая лезет… Встал как-то Дима, халат чей-то белый на голое тело надел и стал по кабинкам ходить. Особенно любил к женщинам заходить. О самочувствии там спросить, грудь поправить, чтобы повыше была, пульс посчитать. И всё бы ничего. Только одна отдыхающая бдительная какая-то попалась. Видит, у Димы что-то подозрительное из-под халата снизу торчит… Присмотрелась, а это ноги голые, да к тому же ещё волосатые и кривые. Не понравилось ей это сильно. Заголосила, глупая. А Дима вместо того, чтобы спокойно в ванну свою нырнуть и переждать тревогу, засуетился с похмелья и через ширмы и переборки ломанулся. Ну, и повалил всё. Паника началась. Короче, выперли Диму из санатория, да ещё вслед телеграмму на имя Командующего Северным флотом послали. Дескать, не нравятся нам такие отдыхающие, примите меры.
А Командующий тем временем с почтой знакомился. «Вот, - говорят, - Командующему, - опять Косолапов… и опять «Аврора»…. И приказ о снятии на подпись подсовывают. «Подождите, - морщится Командующий, - что ещё у вас там?» «Да вот, - говорят, - пакет какой-то интересный из МИДа».
Читает Командующий и удивляется. Сообщают из МИДа, что за последнее время в итальянском городе Палермо очень сильно возрос интерес к СССР: общества дружбы растут как грибы, туристы оттуда в СССР валом повалили и, главное, все хотят на крейсер «Аврора» попасть, фильмами советскими интересуются, в компартию очередь и т.д. Короче, за последние годы невиданный ранее успех народной дипломатии. А виной, то бишь, причиной, всему этому послужил имевший место факт спасения советскими моряками-подводниками рыбаков местных. Очень благодарят в МИДе командование Северного флота. Большое дело, говорят, делаете. И надежды на будущее возлагают. Кроме того, командира подводной лодки и представителей экипажа приглашают на вручение грамот именных мидовских с ценными подарками. Ну и инструктаж заодно провести хотят, так как командира с семьей семьи спасенных рыбаков в гости в Палермо приглашают.
Приятно Командующему. «Кто, это, у нас там…, это,… был…? Как? Опять Косолапов? Да-а-а, - задумался Командующий, - и вы предлагаете мне его снять. Чтобы он, значит, с грамотой в руках за подписью члена Политбюро ЦК КПСС, Министра иностранных дел А.А. Громыко, как с волчьим билетом, еттить…, с флота вылетел? Молодцы! Помощники, хреновы!»
 Долго ещё бушевал Командующий. А в конце вместе с ЧВС мудрое решение принял. Присвоить капитану 2 ранга Косолапову Д.Н. очередное воинское звание - капитан 1 ранга. Негоже командиру передовой атомной подводной лодки третий год звание перехаживать.
Владимир МАРКОВ.



В дни карибского кризиса»
19 октября 1962 года (это свыше 40 лет тому назад) меня - командира ремонтной подводной лодки - вдруг «выдернули» и вызвали в бригаду (б. Постовая) от имени командующего флотом.
На пирсе готовилась в боевой поход подводная лодка С-393 и я должен идти на ней дублером командира. Никто задачи официально мне не ставил, боевого распоряжения на поход не показывал, и я потом уже понял, что меня использовали «на подставу».  Взамен кого-то из бригадных начальников, испытывающих симптомы медвежьей болезни.
Таким образом, уже через 2 часа по прибытии я оказался в море. На вопрос штатному командиру (В. Качанову), куда идем и зачем, тот буркнул: «В свое время узнаешь».
Узнал: боевым распоряжением штаба ТОФ лодке предписывалось следовать (скрытно) на подходы к Токийскому заливу, быть готовым по сигналу начать боевые действия против «империалистов». С ядерным оружием на борту, между прочим…
Так или иначе, а свое «место» в походе следовало определить, и мы со штатным командиром, дабы не наступать друг другу на ноги,  решили разделить командирские вахты: он - в светлое время суток в подводном положении, я - по ночам - в надводном. Таким образом, все штормовые ночи достались мне.
Маршрут - в обход Сахалина, между мысом Крильон и Камнем Опасности, где грудятся японские СКР СКР, далее проливом Екатерины и океаном.
Поход был сумбурным и запомнился дикими штормами (от 6 до 10 баллов), когда стихия пыталась выбросить подводную лодку на поверхность с глубин 25-30 метров, а бравым подводникам приходилось заклинивать себя между трубопроводами и обвязывать штертами, дабы не быть выброшенными в центральный пост.
Но в конце концов это не ново, а главное, в полном отсутствии какой-либо оперативной информации, кроме вестей «с колхозных полей», чем добросовестно пичкали нас политуправы. Правды ради, в ночь на 7 ноября на ПЛ пришло поздравление Главкома ВМФ. В остальном - глухо, как в погребе.
Экипаж ПЛ был достаточно сплаванным: единственный раз пришлось всплывать на замену резины газовой захлопки в условиях мордотыка - шторма, где, надо сказать, мотористы оказались на высоте. И это при ледяных ударах волн. Но тогда пришлось израсходовать почти всю плотность электролита.
 В одну из штормовых ночей, когда я галсировал на позиции при высоте волн 10-12 метров, то всю ночь наблюдал красные фальшфейеры - сигналы бедствия, которые подавало японское судно «Хадо-Мару»; к утру оно скрылось под водой. Никто из японских баз на помощь ему не выходил: жестокий шторм. Уже потом, из передач токийского радио («Токийская Роза») мы узнали название судна и о гибели 23 человек.
Никаких сил «противника» в море не было, за исключением авианосца «Бон Омм Ричард», который болтался где-то в Филиппинском море.
Но ближе к концу срока нахождения в районе командир и механик вздумали шептаться тайком от меня (дублера командира). Оказалось, что еще перед выходом на ПЛ недопринято топливо в 3 цистерны из 10.
Оставалось одно - тянуть остаток похода «на соплях». Что и делали.
В Охотском же море был настолько свирепый шторм, что пришлось поднимать против волны, дабы повернуть к мысу Анива. При этом на повороте руля «на борт» подводную лодку положило так, что вода кипела в 15-20 см от носа, то есть крен выше запредельного. Но лодка (умное таки существо, гораздо умнее людей и - хвала конструкторам) выдержала неимоверную тяжесть волн.
В проливе было уже проще. Однако было замечено, что командир ПЛ Владимир Качанов находится на грани нервного истощения.
В Японском море по проходе мыса Крильон мы тянули на остатках плотности аккумуляторной батареи. Вошли в базу в условиях ледового сала и сильной изморози.
Самое интересное, что когда командир хвастанул командованию бригады, что топлива в лодке нет, а флагмех проверил все это, соляра не набрали и ведра. Выходит, умная лодка подбирала остатки топлива с крыш цистерн и верхних трубопроводов.
Об этом на флот никому ничего не докладывали: вернулись, ну и ладно. Все было - и поросенок, и оркестр, и баня.
А меня никто не заметил, и, почувствовав себя «лишним» я сел на междугородний автобус и умотал в свой дивизион. А там, между прочим, узнал, что один из моих детей в одной больнице, другой - в другой, а жена...  в третьей. Никто моей семьей так и не поинтересовался…
 Таков «хэппи энд», этой истории.
Зарисовки
Подводная лодка идет в глубине. Обстановка спокойная и располагает к лирике. Акустик докладывает: «Вокруг нас стая дельфинов. Болтают вовсю».
- А ну-ка, транслируй их в центральный пост.
Акустик переводит дельфинью трепотню в звуковой диапазон (дельфины «говорят» в ультразвуке) и перебрасывает на динамик центрального поста. А я слушаю и комментирую для команды. Команда хохочет.
Как всегда в детских тусовках, ближе всего к субмарине молодые дельфинчики: «Ой! Как интересно!»
А дельфиниха-мама беспокоится: «Осторожнее, детки. Еще оцарапаетесь об эту ржавую бяку». А позади всех дельфин-папа, ворчит: «Подумаешь, видали мы и не таких зверей!»
Обо всем этом я в свою бытность рассказывал в Севастополе директорше дельфинария, а она удивленно хлопала глазами: «Вот уж никогда такого не слышала!»
А где ей слышать? В открытом-то море она не была…
* * *
На подводную лодку С-141 во времена оные (еще хрущевские), которой командовал я, неожиданно припожаловала первый секретарь ЦК комсомола товарищ Журавлева. Так сказать, для общения с героями глубин. Чем привела меня в величайшее раздражение: подводники - народ суеверный.
Как бы то ни было, мадам Журавлеву встретили, аккуратно спустили по трапу, предварительно выключив судовую вентиляцию дабы не задирать подол.
А далее замполит-нахалюга по фамилии Колчак, аккуратно придерживая ее за талию, показывал, как переходить из отсека в отсек: непременно вперед ногой.
И вот, когда комсомольская дива прибыла в дизельный отсек, подводный народ встретил ее с живейшим интересом, внимательно оглядывая тугой комиссарский зад: «О-о! Вот это да! Интересно, замужем или нет?» Дамочка, конечно, все слышала и улыбалась приятственно.
Вопреки опасениям, визит Журавлевой на ПЛ прошел на пять баллов, чем она была чрезвычайно довольна.
А когда нахалюге Колчаку случилось быть в Москве, он без обиняков заявился к «товарищу по партии» и был встречен.
Кончилось тем, что Колчак потребовал квартиру со столичной пропиской, что и было сделано.
Контр-адмиралв отставке  А. ШТЫРОВ.