1. Сомненья - прочь!
Проза - поле просторное, в ней словцо и не очень-то удачное не так заметно, если учесть, к тому же, что проза прочитывается-пробегается глазами и очень редко «озвучивается». Стихи куда чаще читаются вслух и в них «не то» или «не так» сказанное обнаруживает себя. Ну, а уж если стих положен на музыку и стал песней - тут уж и подавно стой, держись! - тут каждое словечко на виду и на слуху. И бывает, что даже одно, наугад или в угоду более звучной рифме поставленное в строку слово может если и не испортить, то бросить тень на всю песню.
Не так ли произошло с песней в одном фильме о Великой Отечественной войне.
Собрались бывшие фронтовики-побратимы, вспоминают войну, а потом поется в застолье песня:
Сомненья - прочь!
Уходит в ночь отдельный
Десятый наш
ударный батальон…
И ладно бы эти слова были рядовыми-проходными - мелькнули и забылись. Нет, слова идут рефреном и назойливо повторяются много раз. Причем первые два слова рефрена произносятся подчеркнуто решительно и мужественно: какое-то время, мол, посомневались, теперь же все сомнения - прочь, и мы, исполненные отваги, уходим в бой!
Но, интересно, о каких сомнениях идет речь?
Солдаты-то «уходят в ночь» не сами по себе, а по приказу свыше. И посылая людей в бой, на смерть, какую тяжелую ответственность берет на себя командир полка или дивизии, отдавший такой приказ! Как досконально ему надо продумать, на каком именно участке фронта и когда - в ночь или на рассветной заре - ударить по врагу тем самым батальоном. Ударить так, чтобы своих потерь было поменьше, а вражеских - побольше. И тут колебания, сомнения в правильности того или другого варианта вполне естественны и уместны. Но вот решение принято, и тогда уж воистину любые сомненья - прочь!
Что же до рядовых или младших командиров батальона, то им, по получении приказа, «сомневаться» и некогда - надо готовиться к операции, и, как бы это помягче сказать, - непозволительно. Беспрекословное исполнение приказов вышестоящих начальников - хорошо это или плохо, нравится кому или не очень - тот фундамент, на котором зиждется армия. Так что, если бы у кого из солдат уходящего в ночь батальона, паче чаяния, и закралось в душу сомнение, то оно могло быть разве что таким: не воспользоваться ли ночной темнотой и по дороге не отстать ли от своих… Другие сомнения, кроме этого шкурного, исключены напрочь!
Пристрастие к броскости, эпатажности звучит и в других строках этой, придуманной за письменным столом, песни:
Нам нужна одна победа,
Одна на всех -
Мы за ценой не постоим…
Испокон веку, любая из противоборствующих сторон «нуждалась» в победе, а не в поражении, а значит, и стоило ли с важным видом заново открывать эту давно, значительно раньше Колумба, открытую Америку?
Это - первое. А второе - уместно ли здесь купеческо-торгашеское «мы за ценой не постоим»? Фронт - не базар, не ярмарка. В широко известном, можно сказать хрестоматийном, стихотворении замечательного поэта-фронтовика Николая Старшинова утверждается нечто обратное: «Здесь ничего не покупают, здесь ничего не продают!» И «цена» любого боя меряется не рублями и не долларами, а человеческими жизнями.
Особенно же нелепо - и опять рефреном, назойливо - звучит «пояснительная» прибавка к победе - «одна на всех». Лица боевых побратимов суровы и решительно-непреклонны: только так, мол, - одна на всех, на меньшее - к примеру, Иванову досталась, а Петрову с Сидоровым нет - категорически не согласны!… Не на пустом ли месте городится этот песенный огород? Будто где-то, когда-то, в каких-то войнах бывало по-другому: кто-то ухватывал кусочек победы, а кому-то не оставалось. Никогда так не бывало и быть не могло!
Попутно нельзя не сказать еще об одном толковании «цены», произросшем в недрах уже нового демократического мышления.
В последнее время едва ли не любое упоминание об Отечественной войне в средствах массовой дезинформации обязательно сопровождается рассуждениями о том, какую огромную цену нам пришлось заплатить за победу над фашизмом. Собственно, о самой победе и ТВ-ведущие, и их ведомые говорят меньше всего, бывает, что само слово-то в дебатах не упоминается, а все цена да цена - наши, видите ли, непростительно большие потери.
И по иронии - нет, не судьбы, а нашей перевернутой жизни - получилось так, что громче всех ныне разглагольствуют о слишком большой цене победы как раз те перевертыши, кто в свое время писал и пел под гитару «Мы за ценой не постоим»…
2. Последний бой
Фильм посвящен заключительному этапу Отечественной войны. Идет штурм Берлина, гремят, может быть, последние бои. И в песне, сопровождающей фильм, много раз повторяется именно это словосочетание - последний бой. «Последний бой - он трудный самый…» - поют непосредственные участники боев, готовясь к этому бою. Поют так проникновенно, так прочувствованно, что их обостренно тревожное состояние передается и зрителям. Война - постоянное напряжение и физических, и моральных сил человека. Жизнь здесь ходит об руку со смертью, и солдат не знает, что с ним может случится не то, что завтра или через неделю, а в следующий час и даже минуту. («Выстрел грянет. Ворон кружит. Мой дружок в бурьяне неживой лежит…»). И как ни горько погибать в первом же бою - во сто крат горше и обиднее пасть на ратном поле в бою последнем, накануне желанной победы…
В фильме песню поют солдаты, готовящиеся к бою, и вся реальная обстановка, которая их окружает, время от времени раздающиеся автоматные очереди, замечательная игра актеров - все это не только служит прекрасным фоном для песни, но и создает картину полного жизненного правдоподобия. И какую зияющую разницу ощущаешь, когда в юбилейные даты слышишь эту песню в исполнении полуодетой и размалеванной поп-звезды, знающей войну разве что по рассказам бабушки. И когда она вишнево-малиновым ротиком занудно вытягивает: «Последний бой - он трудный самый», - эта картина режет и слух, и зрение нестерпимой фальшью…
Разумеется, к авторам песни, поэту и композитору, это не имеет отношения. И об эстрадных микрофонных певичках не стоило бы и вспоминать, если бы в их исполнении не обнажался и по-особому не подчеркивался некий, ну что ли изъян стихотворного текста. И об этом изъяне, об оплошности, допущенной автором, поначалу мне не хотелось и говорить: с кем не бывает!.. Но, поскольку к его поэтическому творчеству я отношусь с большим уважением, то это товарищеское уважение и подвигает меня высказаться.
Произошло (хотелось бы думать) какое-то временное недоразумение. Будь эта песня вспоминательной: собрались, уже после войны фронтовики и хором поют-вспоминают свой последний бой - не о чем бы и говорить. Но откуда солдатам, готовящимся к бою, знать, что он будет последним? Каким - последним или предпоследним - был бой, можно сказать, только после боя, только в прошедшем, а не в будущем времени. Да что солдаты! Даже генералы, командиры дивизий и армий не знали и не могли знать, что ожидаемый завтра бой будет именно последним. Это, повторю, станет известно и им, и каждому рядовому солдату лишь после боя…