О каких только АПЛ не снимали кино, не писали книг! Как обласкана вниманием ставшая теперь всемирно известной «К-19 «по прозвищу «Хиросима»! Но один из самых удивительных, опередивших своё время, - подводный корабль «К-27» проект 645 (первый советский атомоход с реактором на жидкометаллическом теплоносителе - ЖМТ), получивший не менее «радостное» прозвище «Нагасаки», - так и остался без внимания. Как и подвиг экипажа, установившего не только рекорд подводного плавания, но и сумевшего спасти и привести в базу свой корабль после страшной аварии одного из реакторов. Почти все в этой истории до сих пор скрыто завесой позорной и никому уже не нужной секретности...
Родился «К-27», единственный в своём проекте, 1 апреля 1962 года, на год позже своего американского «собрата» по энергетической установке. Всего за семь лет в нашей стране был создан удивительный, не имеющий аналогов в мире, корабль. Конечно, можно сказать, что и самый первый наш атомоход «К-3» (проект 627) был предельно новаторским. Да, был, но не настолько.
При создании «К-27» был учтён опыт создания первого отечественного атомохода, даже внешне их различит не всякий подводник. На самом деле это были совсем разные корабли. Начать можно откуда угодно. Например, лёгкий корпус, балластные цистерны и прочие наружные устройства (кроме выдвижных) были выполнены из специальной маломагнитной стали. Такого никто никогда не делал. А уж отсутствие на борту дизель-генератора... Ни до, ни после этого корабля на подобный шаг не решился никто. Авантюра? Возможно. Но, как рассудили создатели корабля, чем больше новизны, тем больше вероятность прорыва в подводном кораблестроении.
Но это, так сказать бантики, в которых укрывалось то, ради чего корабль и создавался. Уникальный, нигде, никем, и никогда не создававшийся реактор. Вернее, не один реактор, а целых два. Два реактора, в активной зоне которых в качестве теплоносителя использовался не бидисциллят (дважды дистиллированная вода), но жидкий металл (сплав свинец-висмут), температура которого ни при каких обстоятельствах не должна быть ниже 135 градусов. Даже в базе. Даже при ремонте на заводе. Всегда. Иначе - «инфаркт» реактора и остановка. Навсегда.
Зачем? Только при использовании ЖМТ можно в разы уменьшить размер реактора, не потеряв мощности. Реактор на ЖМТ не нуждается в длительном наборе мощности как обычный. Только он может взять, что называется, с места в карьер. Только имея подобный реактор, можно создать настоящий подводный истребитель, разгоняющийся подобно самолёту (что и было сделано позже на кораблях проекта 705 и 705К). А «К-27» сама швартовалась и развивала невиданную для ПЛ скорость - 30,2 узла! Первым командиром корабля стал блестящий подводник капитан 1 ранга Иван Иванович Гуляев. Он, как и большая часть экипажа, пришёл на корабль, когда тот ещё строился. А в 1963 году вывел его в море. Во время первого похода старшим на борту был герой войны, адмирал Холостяков. Именно он пробивал своей адмиральской грудью право на жизнь нового корабля.
Но, как это бывает у нас сплошь и рядом, создав удивительную машину, сделав то, что оказалось не под силу никому в мире (единственная американская АПЛ с реакторами на ЖМТ - Sea Wolf выползла в море один раз, после чего реактор, имевший в качестве теплоносителя натрий, стал быстро разрушаться, и наши потенциальные союзники поставили жирный крест на морских ЖМТ), руководство флота и страны не сделалоничего для нормальной эксплуатации корабля. Возможно, не окажись тогда старшим на борту Холостяков - старинный недруг и оппонент главкома ВМФ СССР Горшкова, и судьба субмарины сложилась бы совершенно иначе.
А началось всё перед самым началом первого, рекордного похода. Вместо Гремихи, где была оборудована специальная стоянка, корабль направили в другую базу. Там он простоял больше трёх месяцев, сжигая очень дорогое топливо и без толку сокращая моторесурс! А экипаж, особенно турбинисты, находились в постоянном напряжении, следя за температурой и давлением подаваемого с берега пара. Ведь такой реактор нельзя выключить как обычный ВВР. Металл застынет, и всё. Реактор ремонту не подлежит. Больше трёх месяцев корабль мучили всевозможные инспекции и комиссии, а давление пара падало по три-четыре раза в сутки. И каждый раз приходилось выводить на мощность реактор. Но несмотря на нервотрепку, явное издевательство и полугодовую усталость, узнав, что поход всё-таки состоится, матросы бросились к командованию с просьбой... продлить срок службы на время похода! А ведь многие из них отслужили уже по четыре года! Перед походом ни один моряк не списался с корабля. Первый поход прошёл блестяще. Никто в мире ещё не ходил под водой, без всплытия, 51 сутки. Оправдал себя и реактор. Экипаж же показал себя с самой лучшей стороны.
Только после двух успешных походов корабль наконец-то был принят в состав Краснознамённого Северного флота. Это - беспрецедентный случай в истории нашего флота. Даже самые-самые опытовые корабли после испытаний сразу же вводятся в состав соединений. А «К-27» оказался никому не нужным. Корабль без флота - как ребёнок без матери...
Перед своим последним выходом в море, в мае 1968 года, к пирсу, у которого стояла «К-27», пришвартовали первенца нашего атомного флота, «К-3» «Ленинский Комсомол». Корабль только что отремонтировали после страшного пожара, убившего 39 моряков. Уцелевший экипаж К-3 мрачно шутил: «Теперь - ваша очередь».
Выводил в море корабль другой командир - Павел Фёдорович Леонов, человек властный, не терпящий никакой инициативы, и тем не менее высокий профессионал. Это был второй поход командира Леонова на «К-27». Первый, в Средиземное море, прошёл штатно (если так можно говорить о путешествиях наших кораблей первого поколения в тёплые воды - температура в турбогенераторных и реакторных отсеках поднимается до 70 градусов, влажность - до 100%). На третий тень похода, 24 мая 1968 года, при попытке впервые поднять мощность реактора до 100%, произошло резкое падение мощности одного из реакторов. Но стержни тянули вверх, пока не выгорело до 20% активной зоны. Появилось гамма-излучение, убившее пятерых моряков. Командир же требовал продолжать поход, заявляя, что на реакторах такого типа не может быть гаммы излучения. Командир был прав - мощная защита реактора не пропускает нейтроны. «Светились» не реакторы, а парогенераторы. Развалившиеся уран-бериллиевые сборки вынесло из активной зоны в низкозащищенные парогенераторы.
На следующий день корабль своим ходом вернулся в базу. Турбинисты и реакторщики не покидали своих постов до последнего. Они заглушили неисправный реактор, дали кораблю ход не только для всплытия, но и обеспечили его возвращение в базу на «живом» реакторе. Ведь дизель на опытовую лодку не поставили. И никому из моряков не пришло в голову, что ее можно оставить. Русский корабль флаг не спускает! И это не просто строка из Устава. Это состояние души русского-советского моряка любого ранга и звания.
О дозе облучения, полученной всем экипажем, говорит хотя бы такой факт: отшвартовавшись, лодка фонила так, что приборы береговых дозиметристов зашкалило.
Весь экипаж был доставлен в госпитали Ленинграда и Североморска. Трагедию скрыли, а всю вину списали на командира корабля. Но даже разработчики реактора никогда не рассматривали возможность такой аварии! Командир же действовал согласно имеющимся у него данным. После дезактивации корабль собирались ещё раз выгнать в море. Но увидев в сухом доке трещины на лёгком корпусе, в которые легко можно было просунуть руку, от этой авантюры отказались. Так было навсегда забраковано ещё одно нововведение - маломагнитная сталь.
Восстанавливать корабль не стали. Зачем? Кому нужен ещё один экспериментальный корабль? Мы и так богатые, сильные... И поставили его ржаветь у стенки на 13 лет. Физики, реакторщики и парогенераторщики проводили на уцелевшем реакторе эксперименты. Им даже удалось запустить «замёрзший» реактор.
Последние годы фактическим командиром «К-27» являлся бывший КБЧ-5 (командир электромеханической боевой части, фактически - половины корабля, в которую входят и реакторы), капитан 2 ранга Алексей Анатольевич Иванов. Он пришёл на строящийся корабль в 1958-м, не покинул его и после аварии. Тринадцать лет он содержал его в идеальном порядке. А в 1981-м командовал затоплением. Снял флаг, поцеловал обшивку и открыл кингстоны... но корабль не погружался. Тогда приказал буксиру таранить лёгкий корпус... Сегодня Иванов живёт в Питере.
«К-27» - это не просто один из советских атомоходов. Это корабль, наглядно доказавший: мы - впереди планеты всей. Не только в космосе или балете. Мы можем строить и эксплуатировать такую технику, которая и не снилась никому в мире. Он показал, что русские моряки не думают о жизни или здоровье, когда речь идёт о защите интересов Родины... Вот только Родина об этом так и не узнала.