Командировка

Когда подходит май - месяц нашей Победы над фашистской Германией, я невольно вспоминаю события, предшествующие окончанию войны, вспоминаю службу на бронированных морских охотниках.
…Шли первые дни и недели 1945 года. Советские армии громили гитлеровцев в основном за пределами государственной границы - на территории Германии, освобождали порабощенные народы, приближая с каждым днем Победу. Не оставался в стороне и наш флот. Поддерживая наступление приморских фронтов, он вышел на балтийские просторы. Особая роль отводилась подводным лодкам, действовавшим на коммуникациях противника. Гитлеровцы спешили перевозить стратегическое сырье, военную технику и живую силу в Германию. Нужно было парализовать перевозки, и эту нелегкую задачу наши подводники выполнили с честью. Многие вражеские корабли и транспорты нашли себе могилу в пучинах моря. Мне же хочется поделиться с читателями газеты небольшим воспоминанием, связанным с выполнением заданий по проводке крейсерской подводной лодки К-52 из Кронштадта, через льды финских шхер в Балтику, выполненной в феврале 1945 года.
Командование Краснознаменного Балтийского флота решило, не дожидаясь открытия навигации, перебросить еще одну боевую единицу на запад, тем самым усилить наш подводный флот. Всего несколько дней было затрачено на выполнение задания, но память моя хранит впечатления и переживания тех далеких будней.
…Так уж получилось, что нашим нескольким катерам, включая и мой БМО-541, на котором я служил сигнальщиком, пришлось в последнюю военную зиму остаться в Кронштадте. Нам не повезло в конце навигации 1944 года, при сопровождении транспортов на запад, мы повредили винты. Не был учтен отлив воды, и у острова Лавенсаари наш катер сел на камни. Пришлось возвратиться в Ленинград на ремонт, а затем в Кронштадт - на зимовку, так как Финский залив к тому времени уже был скован льдом. Пришлось несколько месяцев находиться практически в глубоком тылу и ждать весны, чтобы уйти на запад, где уже участвовали в боях с врагом морские охотники, подобные нашему.
Катера, поднятые на стенку дока, с зачехленными орудиями и пулеметами выглядели угрюмыми стальными коробками. На зимний период команды перешли в казармы. Каждое утро мотористы приходили на катер и что-то делали в машинном, готовя свою технику к новой навигации. Остальные - несли вахты по охране катеров, дневали в казарме и выполняли различные работы. Мне казалось, что зиме не будет конца.
Неожиданно, в начале февраля, меня вызвал командир катера капитан-лейтенант Васильев. «Что случилось? - подумал я, - вроде не провинился». Но его короткое: «Будешь участвовать в ледовом походе. Вопросов не задавать!» -породило радостное чувство - боевое задание.
…Группа радистов и сигнальщиков, снабженная добротными шубами, валенками и двухнедельным сухим пайком, 6 февраля направилась по льду к финским ледоколам, стоящим за Кронштадтом. Ледоколы, как я позже узнал, проводили транспорты с лесом в Ленинград и стояли в ожидании нового задания. Это было время, когда Финляндия уже вышла из войны.
Два радиста, я и мой напарник - сигнальщик Толя Чупырин, поднялись по трапу на ледокол «Сампо», в переводе с финского «Медведь». Не успели ступить на палубу, как нас окружили финские моряки. Они были одеты далеко не по сезону. Наши же хозяйственники обеспечили нас, как говорится, по первому классу. Держались мы с достоинством, внешне не проявляя любопытства. Ведь перед нами были недавние враги.
В каюте, куда нас четверых поместили, офицер объяснил задание. В походе мы должны осуществлять связь и наблюдение.
После короткого отдыха и знакомства с ледоколом, я поднялся на палубу. Хотелось мысленно попрощаться с Кронштадтом и немного подышать свежим воздухом. И вот здесь у меня состоялся интересный, на мой взгляд, разговор с финским матросом, возрастом постарше меня. Он, указывая на мачты и надстройки кораблей, стоявших в гаванях, стал на ломаном русском языке энергично доказывать, что Балтийского флота не существует, что он потоплен еще в 1941 году, а это - бутафория. Я не мог оставаться равнодушным и, показав ему кукиш, в резкой форме пояснил, что наш Балтийский флот бил и бьет фашистов. Конечно, о нашей эскадре, стоявшей в Ленинграде, о кораблях, мачты которых виднелись, я не мог ему рассказать. Видно геббельсовская пропаганда здорово поработала, что даже в 1945 году бывшие союзники Германии верили в миф о гибели Балтфлота. Мне кажется, что финна я убедил. Он, кивая головой, показывая этим, что понял меня, отошел в сторону и вскоре исчез.
На следующее утро ледоколы задвигались. За кормой «Сампо» образовалось озерцо, в которое буксиры ввели подлодку. На кронштадтском посту наблюдения и связи взлетел флажный сигнал, разрешающий движение на запад. А следом - пожелание счастливого плавания. Мы выразили благодарность.
Ледоколы и транспорты, заняв свои места в строю, начали движение на запад. Впереди шел самый мощный ледокол «Иокарху», следом - «Войма», дальше - транспорты, замыкали кильватерную колонну мы - «Сампо» с подлодкой. Вскоре Кронштадт растаял в белизне. Мы с Толей несли вахты, докладывая об окружающей обстановке, поддерживали связь с подлодкой и впереди идущими. Через несколько вахт наш небольшой караван повернул на север - к финским шхерам. В свободное время у нас завязывались оживленные беседы с финскими моряками. Объяснялись с помощью немногочисленного запаса слов и пальцами. Но, в конечном счете, понимали друг друга. Они не скрывали радости от выхода их страны из войны, искренне или нет, но хвалили нашу армию за стойкость. Многие из них еще недавно были на фронте, в окопах, и хорошо знали, что такое «катюша»…
Караван втянулся в шхеры. То слева, то справа на нас, как мне казалось, надвигались острова, островки и скалы. Глыбы льда лизали борта, издавая неприятный скрежет. Лоцманы менялись на всем протяжении пути. Несмотря на узость проходов, внезапность поворотов, они вместе с капитаном умело вели караван. Я удивлялся их мастерству. Температура понизилась до минус 39. Время вахт сократилось до часу. Чтобы не обморозиться, пришлось натирать лицо специальной мазью, которую нам давали финны. После трехдневного пути (ночью караван не двигался) показался порт Котка, залитый огнями. Нам, блокадникам, привыкшим к затемнению, ночная картина города показалась красочной.
Ледоколы пополнили запас каменного угля, и через несколько часов мы покинули Котку. Караван уменьшился. Впереди шел «Иокарху», а следом мы. С каждой милей лед становился тоньше, скорость увеличивалась. И, наконец, появилась чистая вода. За скалами мы увидели Хельсинки - финскую столицу. Настало время прощаться с командой подлодки. На мою долю выпала честь передать семафором «Желаем счастливого плавания!», и К-52 ушла на выполнение боевого задания. А мы, перебравшись на «Иокарху», возвратились в Кронштадт. Задание было выполнено.
…Много лет спустя, я узнал из книги «Всем смертям назло», автором которой является командир К-52 Герой Советского Союза капитан первого ранга Травкин Николай Васильевич, что походы на завершающем этапе войны были удачными. Команда потопила несколько транспортов и сторожевик противника. Вспомнил он в своей книге и о ледовом походе.