…Сразу же по вступлении на престол Николай I решительно потребовал от Турции точного выполнения ею условий Бухарестского мира 1812 г. Обязательства, принятые тогда на себя Турцией в отношении свободной русской торговли через проливы Босфор и Дарданеллы и другие, турецким султаном не выполнялись. После твердых требований Николая I договором, заключенным 25 сентября 1826 г. в Аккермане (сейчас г.Белгород-Днепровский, Одесской обл.), Турция подтвердила условия Бухарестского мира. Оговаривалось также право торговых судов нечерноморских государств свободно проходить через Черноморские проливы.
На очереди стоял греческий вопрос. 4 апреля (23 марта) 1926 г. между Россией и Англией в Петербурге был подписан протокол, положения которого давали право России и Англии совместного вмешательства в дела Греции, а сама Греция имела право на независимость с оговоркой, что она обязана была при этом выплачивать Турции дань и находиться под ее верховной властью. Позже этот протокол подписала Франция. Для реализации положений этого протокола и в его развитие 6 июля (24 июня) 1827 г. была подписана Лондонская конвенция. В соответствии с ней стороны обязались предложить Турции свое посредничество в целях ее примирения с греками на условиях, выгодных для греков и приемлемых для Турции. Секретная статья, прилагаемая к договору, предусматривала в случае отказа со стороны Турции начать против нее более активные действия, что, собственно, и произошло 20 (8) октября 1827 г.
Турецкий султан Махмуд II отверг предложение трех держав о посредничестве. Руководствуясь положениями Лондонской конвенции 1827 г., Николай I принял решение об отправке эскадры военных кораблей Российского флота в Средиземное море. Такая эскадра была сформирована в Кронштадте под командованием адмирала Дмитрия Николаевича Сенявина (в декабре 1825 г. Николай I вернул его на службу, а в августе 1826 г. произвел в адмиралы). В состав эскадры вошло девять линейных кораблей, восемь фрегатов, один корвет и три брига. В июне 1927 г. эскадра вышла из Кронштадта в Англию. В предписании адмиралу Д.Н.Сенявину указывалось, что по прибытии эскадры в Портсмут он должен отделить от эскадры, по собственному выбору, 10 кораблей (4 линейных, 4 фрегата и 2 брига) для формирования особой эскадры под командованием контр-адмирала графа Л.П.Гейдена. Сформированная эскадра должна была отправиться в Средиземное море для оказания защиты и покровительства русской торговле в Архипелаге, соблюдая при этом строгий нейтралитет в войне между турками и греками. Граф Л.Гейден, по примеру английских и французских эскадр, находящихся в Архипелагском море, должен был отрядить военные суда для крейсерства в тех местах, где наиболее вероятно происходили морские разбои; более того, формировать конвои для сопровождения русских купеческих судов.
Такова была первоначальная и официально объявленная цель посылки русской эскадры в Архипелаг.
11 августа (31 июля) Л.П.Гейден своим приказом назначил командира корабля «Азов» капитана 1 ранга М.П.Лазарева начальником штаба эскадры.
В районе Палермо (Италия) эскадра Гейдена попала в жестокий шторм. 21 (9) сентября в 9 часов утра один из матросов, находившийся на рее линейного корабля «Азов» для уборки крюйселя (название парусов на бизань-мачте) перед нашествием шквала, сорвался и упал в море. Находившийся в это время в кают-компании мичман Домашенко Александр Александрович, услышав крик: «Человек за бортом», - мгновенно выскочил на верхнюю палубу и бросился в море спасать моряка. Отлично плавая, А.Домашенко поддерживал утопающего, но большим волнением и нашедшим шквалом их отнесло от корабля на значительное расстояние. Спустили шлюпку, но она из-за сильного волнения и шквальных порывов ветра не успела подойти к ним, и их не удалось спасти. Лейтенант Павел Степанович Нахимов, служивший на «Азове» и ставший свидетелем этой трагедии, писал своему другу Михаилу Францевичу Рейнеке: «…О, любезный друг, какой великодушный поступок! Жаль, очень жаль, если этот поступок не будет помещен в историю нашего флота…». В награде погибшему мичману отказали, ссылаясь на то, что матрос не был спасен, да и сам спаситель утонул. В Морском ведомстве чиновники не смогли увидеть в этом поступке благородства и храбрости. Император Николай I приказал выплачивать пожизненно матери Домашенко двойной оклад сына (мичман А.Домашенко совершил кругосветное плавание на фрегате «Крейсер», и за это получал двойной оклад жалованья). В 1828 году сослуживцы Домашенко по «Азову» на собранные средства установили в Летнем саду Кронштадтского Морского собрания памятник со следующей надписью: «Офицеры корабля «Азов» любезному сослуживцу, бросившемуся с кормы корабля для спасения погибающего матроса и заплатившего жизнью за столь человеколюбивый поступок».
Политическая ситуация на Ближнем Востоке ухудшилась, и назначение экспедиции Л.Гейдена уже не ограничивалось первоначальной целью - защитой русской торговли. 28 (16) сентября Гейден получил инструкцию, в которой предписывалось «помешать действительно каждому африканскому или турецкому кораблю, перевозящему в Грецию денежные средства, оружие или провиант, выполнить эту задачу» и «поставить армию Ибрагим-паши в критическое положение». Графу Л.Гейдену были даны разъяснения относительно «усилий, коими договаривающиеся державы намереваются побудить Порту к принятию миролюбивого их посредничества. В случае если Порта отвергнет оное, тогда соединенным трем эскадрам предназначено наблюдать строгое крейсерование таким образом, чтобы силою воспрепятствовать всякому покушению выслать в море, как из турецких владений, так и из Египта, какое-либо вспомоществование войсками или судами, припасами, против греческих сил на море или мест ими занимаемых». Предусматривалась и возможность «превратить предполагаемое крейсерство, буде оно окажется недостаточным для желаемой цели, в действительную блокаду Дарданелльского пролива». Надлежало строго соблюдать, чтобы блокада не превратилась в войну.
Союзники твердо намеревались быть примирителями и посредниками. Употребление силы предусматривалось только в том случае, если турки попытаются силой воспрепятствовать союзным державам, исполнить роль примирителей. Для предупреждения недоразумений относительно командования соединенными эскадрами, в случае совокупного их действия, Россия предложила Англии и Франции, чтобы главное начальство было поручено старшему в чине адмиралу.
После соединения 13 (1) октября у острова Занте (итальянское название острова, известного у греков под именем Закинфа, из группы Ионических островов) эскадры Л.П.Гейдена с английской под командованием вице-адмирала Эдуарда Кодрингтона, всего 456 орудий на 12 судах), и французской - командующий контр-адмирал граф Анри де Риньи, всего 352 орудия на 7 судах), эскадрами, командование соединенными силами принял старший в чине английский вице-адмирал Э.Кодрингтон. Долгие годы Э. Кодрингтон служил под командованием знаменитого адмирала Горацио Нельсона. В Трафальгарском сражении он командовал 64-пушечным кораблем «Орион». За Трафальгарское сражение Кодрингтон был удостоен золотой медали. Объединенная союзная эскадра состояла из 12 английских судов с 456 пушками; 7 французских судов с 352 пушками; 9 русских судов с 490 пушками. Всего на соединенном флоте, состоявшем из 28 судов, находилось 1298 орудий. В составе союзного флота было 10 линейных кораблей.
Состав турецко-египетского флота, находившегося в Наваринской бухте, с точностью определить трудно. Более достоверны следующие цифры: 3 турецких линейных корабля; 5 египетских двухбатарейных кораблей; 15 турецких фрегатов; корветов турецких - 18, египетских - 8; бригов, турецких - 4, египетских - 7; 5 брандеров. Всего 65 кораблей с 2106 пушками и 21965 человек личного состава. По числу орудий турецко-египетский флот превосходил союзные силы почти вдвое (на 808 орудий), но по мощи артиллерии превосходство оставалось за союзной эскадрой, причем значительное. 10 линейных кораблей союзной эскадры, вооруженных 36-фунтовыми пушками (против 3 турецко-египетских), были намного сильнее турецких фрегатов, вооруженных 24-фунтовыми пушками. В Наваринской бухте было также значительное число военных транспортов и купеческих судов, зафрахтованных турецким правительством. Турецко-египетские суда, расположенные, по направлению берегов бухты, в виде полумесяца, тройной линией, стояли фертоинг, имея шпринги у канатов. Суда большей величины обращены были бортом к центру, а меньшие - заполняли промежутки между ними. Пять или шесть брандеров были поставлены в оконечностях полумесяца и на ветре, для того, чтобы пустить их на суда соединенных эскадр, если будет сражение. Вход в бухту шириной около 5 кбт. простреливался батареями с Наваринской крепости и острова Сфактерия. Стоявшие в третьей линии и тем более у берега турецкие суда не могли стрелять из-за больших расстояний и опасения поразить свои корабли. Главные силы находились по правую сторону от входа.
13 (1) октября, в день объединения союзных эскадр, Л.Гейден получил сообщение от князя Ливена (русского посла в Англии), что Греция приняла положения Лондонского договора, а Турция категорически отказалась. В связи с этим вступала в силу секретная статья этого договора, и объединенная союзная эскадра сосредоточилась у входа в Наваринскую бухту. На совместном совещании 17 (5) октября три адмирала составили письмо-ультиматум Ибрагим-паше о прекращении военных действий против Греции.
Необходимо отметить, что еще до соединения эскадр Э.Кодрингтон и А. де Риньи обратились к Ибрагим-паше с официальным заявлением о перемирии и предупредили, что если оно будет нарушено, то турецкий флот будет немедленно уничтожен. Ибрагим-паша в ответе заявил, что поскольку приказы Порты не предусматривают такой крайний случай, то он пошлет курьеров в Константинополь и Александрию и обязуется до их возвращения не выводить флот из Наваринской бухты. Но это обязатальство Ибрагим-паша нарушил - его корабли не раз выходили из бухты.
Ультиматум союзного командования о немедленном прекращении военных действий против Греции чиновники Ибрагим-паши не приняли, заявив парламентеру, что Ибрагим-паша отсутствует, что им неизвестно, где он находится и когда возвратится, и что они не могут принять на себя доставку ему письма союзных адмиралов. Такой ответ чиновников Ибрагима-паши показал союзным адмиралам, что средства убеждения бесполезны. Поэтому 18 (6) октября адмиралы вновь собрались на совещание. Было решено всем судам соединенного флота войти в Наваринскую бухту, стать на якорь возле турецкого флота, дабы присутствием и положением союзных эскадр принудить Ибрагима сосредоточить свои силы в Наварине, и отказаться от любых новых предприятий против Греции. Военные распоряжения, диспозиция входа в бухту и главное командование, в случае военных действий, были предоставлены вице-адмиралу Кодрингтону, как старшему в чине.
И 20 (8) октября 1827 г. союзные эскадры вошли в Наваринскую бухту. Корабли входили в бухту двумя кильватерными колоннами. В правой следовали английские и французские корабли во главе с флагманским кораблем «Азия», в левом - русская эскадра во главе с флагманским кораблем «Азов». Во время входа в гавань к Э.Кодрингтону прибыл турецкий офицер-парламентер, который заявил, что якобы находящийся в отсутствии Ибрагим-паша: «...Не оставил приказаний касательно дозволения входа союзных эскадр в сей порт, а потому он требует, чтобы,не ходя дальше, поворотили в море». Э.Кодрингтон ответил парламентеру, что он пришел не получать приказы, а их отдавать, и что он истребит весь их флот, если будет сделан хотя бы один выстрел по союзникам. При входе в бухту по приказанию Кодрингтона корабли перестроились в кильватерную колонну. После перестроения, передав сигнал «Приготовиться к бою!», Э.Кондрингтон в час пополудни начал входить с правой колонной в Наваринскую бухту. Английские и французские корабли вошли в бухту и стали на якоря по заранее намеченной диспозиции, причем, с турецкой стороны по ним не было произведено ни одного выстрела.

Русская эскадра подошла к входу в бухту. В это время с английского корабля на шлюпке был послан парламентер. Он должен был попросить командира турецкого брандера отвести свой корабль подальше от кораблей союзников, но был убит ружейными выстрелами с борта брандера. Затем с египетского корвета был произведен пушечный выстрел по французскому флагманскому фрегату «Syrene». «Азов» в это время находился между батареями Наваринской крепости и батареями о. Сфактория, с которых по нему начали вести перекрестный пушечный огонь, а затем и по другим русским кораблям, по мере их приближения к входу в бухту. Несмотря на огонь береговых батарей и огонь с тройной линии судов, составлявших правый фланг турецкого флота, «Азов» продолжал свой путь, не сделав ни одного пушечного выстрела, и стал на якорь по месту диспозиции. Маневр постановки на якорь, выполненный под ураганным вражеским огнем, вызвал у союзников восхищение русскими моряками, их изумительной выдержкой, мастерством, хладнокровием и неустрашимостью.
Между тем, в бухте в это время происходила только частная перестрелка между некоторыми турецко-египетскими судами и атакованными ими французскими кораблями. Союзные адмиралы не отдавали приказа на открытие ответного огня. Вице-адмирал Э.Кодрингтон послал к египетскому адмиралу Могарем-бею второго парламентера с предложением прекратить огонь и принять посредничество союзных адмиралов между ним и греками. Этот парламентер, как и первый, был убит. «Тогда, - пишет граф Гейден, - не оставалось нам иного средства как отражать силу силой».
В 3 часа 30 минут дня союзная эскадра открыла ответный огонь. Только тогда на «Азове» взвился сигнал: «Открыть огонь!».Причем, «Азову «пришлось вести бой одновременно с 5 вражескими кораблями. А в гуще огненного ада на юте «Азова» спокойно ходили с подзорными трубами в руках контр-адмирал Л.П.Гейден, контуженный в голову, но скрывавший это от подчиненных, и командир корабля капитан 1 ранга М.П.Лазарев. «…К чести капитана Лазарева,я должен всеподданнейше присовокупить, что строгая дисциплина, ежедневные учения по пушкам и порядок, в коем служители всегда содержались, были причиной и чему я совершенно обязан, что корабль «Азов» действовал с толиким успехом в поражении и истреблении неприятеля...», - докладывал рапортом Л.Гейден. Один из офицеров корабля «Азов» лейтенант Иван Бутенев «…во время сражения командовал шканечными орудиями, исполнял свою обязанность как отлично храбрый офицер и, потеряв даже правую руку, которую оторвало ядром, оставался долгое еще время наверху, побуждая людей к исполнению долга и, наконец, не иначе сошел на низ, как после многих убеждений... Во время самой ампутации руки его, услышав громогласное «Ура!», издаваемое матросами при падении мачт с сражавшегося с нами корабля, не внимая ужасной той боли, которую, без всякого сомнения, он чувствовал, вскочил и, махая оставшеюся рукою, соединял с нами свои восклицания и всеми мерами старался ободрять тех раненых, коими кубрик тогда был наполнен...».
Успехи самого «Азова» потрясли очевидцев боя: он зажег и взорвал 2 турецких фрегата, 1 корвет, 80-пушечный линейный корабль и флагманский фрегат турецкого адмирала Тахир-паши. Кроме того, «Азов» вместе с флагманским кораблем англичан «Азия» потопил линейный корабль командующего египетским флотом Могарем-Бея.
Во время сражения русские корабли не только поддерживали друг друга, но и неоднократно оказывали помощь английским и французским кораблям, впрочем, как и последние русским. Когда «Азов» сражался в одно время против пяти военных судов, то, заметив это, ла-Бретоньер, командир французского корабля «Breslaw», занявший при начале сражения невыгодную позицию, немедленно обрубил канат и, спустившись, занял место между «Азовом» и английским кораблем «Albion», и таким образом несколько облегчил положение русского флагмана. Со своей стороны «Азов», несмотря на то, что был окружен неприятелем, помог английскому адмиралу, который сражался с 80-пушечным кораблем Могарем-бея, и когда последний повернулся к «Азову» кормой, то четырнадцать орудий с левого борта «Азова» немедленно были направлены против этого корабля и действовали с таким успехом, что через полчаса разбили ему всю корму. Когда же загорелась констапельская на корабле Могарем-бея, и там приняли все меры, чтобы потушить пожар, сильный орудийный огонь с «Азова» парализовал эти усилия, и корабль Могарем-бея взлетел на воздух.
Командир фрегата «Константин» (С.П.Хрущов) взял на буксир один из английских бригов, сильно поврежденный в сражении и потерявший все якоря, и таким образом спас его от гибели. Словом, союзники действовали с редким единодушием. В разгар сражения с корабля «Гангут», пронизываемого вражескими ядрами, увидели быстро приближающийся турецкий брандер. Капитан Авинов приказал обрушить на него весь корабельный огонь, и брандер, немного не дойдя до корабля, утонул. Когда канонада умолкла, неприятель выпустил на союзную эскадру египетский адмиральский фрегат. Пройдя мимо «Азова», этот фрегат врезался в «Гангут». Полагая, что турки намерены броситься на абордаж, команда «Гангута» устремилась на фрегат, но встретила на нем только одного матроса, поджигавшего кливер. На палубе фрегата были разбросаны разные зажигательные принадлежности. Густой дым валил из трюма. В этот критический момент капитан Авинов (командир «Гангута») приказал обрубить канаты якорей, чтобы, по крайней мере, от других русских кораблей отвести видимую опасность. «Гангут» с горящим фрегатом медленно вышел из линии. Бросив якорь, офицеры и матросы поспешили отделить египетский фрегат от корабля и потушить огонь. Прорубив подводную часть фрегата, команда «Гангута» пустила его ко дну.
Общее сражение продолжалось более четырех часов и прекратилось в 18.20, пока совсем не стемнело, но отдельные стычки не прекращались всю ночь. «Удивительно, - говорил вице-адмирал Кодрингтон в донесении, - каким образом избавились мы от беспрестанных и ужасных взрывов турецко-египетских судов, большей частью поджигаемых своими командами; сами они имели возможность спастись на берег. Взрывы эти ночью представляли страшное - поразительное зрелище».
Сражение при Наварине закончилось полным разгромом турецко-египетского флота. Вот как доносил о потерях турецко-египетского флота контр-адмирал Л.П.Гейден императору Николаю I 25 (13) ноября 1827 г.: «8-го октября всего стояло судов 125, из оного числа 31 транспорт и 94 военных судов, как то: кораблей, фрегатов, корветов и бригов. Осталось 10-го октября 8 корветов, 16 бригов и 23 транспорта. Взорвано и пущено ко дну 70 военных судов и 8 транспортов». Таким образом, более 70 турецко-египетских судов, в том числе три флагманских, стали жертвами пламени, прежде чем бой прекратился. Многие корабли, избежавшие пожара в первый день битвы, были позже сожжены самими турками в углу залива. Лучшие оттоманские моряки погибли. Союзники в кораблях потерь не имели.
За отличия в этом сражении контр-адмирал граф Л.П.Гейден был награжден чином вице-адмирала, орденом Св.Георгия III степени, французским орденом Св.Людовика I степени, английским орденом Бани II степени большого креста и греческим орденом Спасителя I степени. Капитан 1 ранга М.П.Лазарев был произведен в контр-адмиралы (Гейденом был представлен к Георгию III класса), награжден английским орденом Бани и французским Св.Людовика. Заслуженные награды получили и другие участники сражения (более 100 фамилий - от офицеров, командиров кораблей до матросов, священнослужителей, лекарей и рядовых чиновников), а 12-му флотскому экипажу, находившемуся на «Азове», был пожалован Георгиевский флаг. В отличие от Андреевского флага на перекрестие голубого креста накладывался красный щит с изображением святого Георгия Победоносца.
В Наваринском сражении получили боевое крещение на корабле «Азов» лейтенант П.С.Нахимов (после сражения капитан-лейтенант с орденом Св.Георгия IV степени), мичман В.А.Корнилов (награжден орденом Св.Анны IV степени), гардемарин В.И.Истомин (после сражения мичман, награжден серебряным крестом Св.Георгия). В последующем все трое - адмиралы, герои и руководители легендарной обороны Севастополя в Крымской войне 1853-1855 гг. В Наваринском сражении на фрегате «Константин» участвовал сын Л.П.Гейдена - Логин Логинович Гейден. Во время сражения он проявил личную храбрость и был награжден орденом Святого Владимира IV степени с бантом. Впоследствии, как и отец, он станет полным адмиралом. Он будет последним из моряков, обладавшим орденом Святого Апостола Андрея Первозванного.
Греция высоко оценила подвиг русских моряков. В письме вице-адмиралу графу Л.П.Гейдену президент Греции 29 (17) июня 1828 г. писал: «Нация поспешила через своих уполномоченных выразить желание - увековечить память стольких подвигов и объявить свою благодарность. Национальное собрание в Аргосе решило воздвигнуть памятник и учредить орден Спасителя, дав мне право поднести всем знаки первой степени. ...В вознаграждение за то, что вы сделали для этой страны, ваше имя останется в ней навсегда любимым и уважаемым».
Сегодня на центральной площади города Пилос (Наварино) возвышается трехгранный обелиск из белого мрамора в окружении старинных якорей и бронзовых корабельных пушек. На каждой из его сторон портреты адмиралов объединенной союзной эскадры с надписями: «Кодрингтон», «де-Риньи», «Гейден». Под каждой фамилией выгравировано «Благодарная Греция. 1827-1927».