МО-095, которым командовал выпускник ЧВВМУ 1941 г. старший лейтенант Василий Трофимович Юрченко, в течение всего июня 1942 г. нес под Севастополем дозорную службу. До этого он занимался конвоированием транспортов, но потом, после очередной проводки торгового судна, его оставили в Севастополе, где он и находился непрерывно до ночи на 1 июля.

 

Линия дозора, отведенная МО-095, тянулась вдоль берега от мыса Херсонес до входа в Севастопольскую бухту. Всю ночь охотник находился в море, а с восходом солнца шел на свою обычную стоянку у скалистого восточного входного мыса Камышовой бухты. Никакой базы, по сути дела, здесь не было. Не было даже небольшого причала, у которого можно было бы ошвартоваться. Если погода была спокойной, катер подходил к скале носом, а отдав с кормы верп, заводил на берег два конца. Никаких палов здесь не было и в помине, и поэтому швартовы крепили просто за камни. Тут и дневали. Во время дневной стоянки пополняли запасы - их обычно подвозили на машине, приводили в порядок оружие и механизмы, отдыхали.
Если погода была свежей, стоять у скалы было опасно. Тогда МО снимался и, в зависимости от направления ветра, искал в бухте где-нибудь под крутым берегом укрытое место, где и отдавал якорь. А к ночи, независимо от погоды, опять в море, в дозор.
Но, чаще всего, днем отдыхать не приходилось - налетали фашистские самолеты. Они бомбили Херсонесский аэродром и очень досаждавшую им плавбатарею. Батарея стояла рядом, в Казачьей бухте, у ее западного берега. Она вела меткий огонь по немецким самолетам и за время Севастопольской обороны сбила 22 самолета, и еще больше - подбила.
Попутно немного об этой батарее.
Плавбатарея № 3 ОХРа ГБ была сооружена на построенном до войны и предназначенном для испытаний отсеке линейного корабля. Ее вооружение состояло из двух 130-мм орудий (батарея № 1), четырех 76-мм орудий (батарея № 2), трех 37-мм автоматов и двух пулеметов ДШК (батарея № 3). Этими батареями командовали выпускники ЧВВМУ 1941 г., соответственно, лейтенант Лопатко Михаил Захарович, лейтенант Хигер Семен Абрамович и лейтенант Даньшин НиколайМихайлович. Плавбатареей № 3 командовал старший лейтенант Мошенский Сергей Яковлевич.
Во время воздушных налетов самолеты противника обнаруживали стоящий здесь МО-095 (иногда в Камышовой бухте или в расположенной рядом Казачьей отстаивались и другие охотники) и выходили на него в атаку. Тогда приходилось срочно сниматься и маневрировать по обширной бухте - на ходу можно было уклониться от бомб. В таких случаях МО вел по самолетам огонь из всего своего оружия, помогая плавбатарее отражать атаку и отвлекая на себя часть сил противника.
Бессменные ночные дозоры, которые нес МО-095, хотя и были утомительными, но, в общем, протекали спокойно - противник, которого постоянно ждали со стороны моря, так и не появился.
Между тем на сухопутном фронте, под Севастополем, шли жестокие кровопролитные бои, и обстановка для наших войск становилась все более тяжелой.
После захвата немцами 24 июня Константиновской батареи вход в Севастопольскую бухту оказался закрытым.
28-го пришлось покинуть Сухарную балку, предварительно взорвав склады боезапаса в ее подземных штольнях. 29-го немцы захватили вокзал. А когда 30-го к МО-095 подъехала машина с продуктами, катерники узнали от шофера, что в тот день пал Малахов курган, а линия фронта теперь проходила по западному берегу Южной бухты и далее - через Исторический бульвар.
В тот день командование Севастопольского Оборонительного района (СОР), Приморской армии и Береговой обороны перешло на запасной КП - в глубокие потерны береговой батареи № 35, которая под непрерывными бомбежками и обстрелами продолжала вести огонь по врагу, расходуя свои последние запасы 12-дюймовых снарядов.
30 июня вечером командир МО-095 старший лейтенант В.Т. Юрченко получил приказание с наступлением темноты вместо обычного выхода в ночной дозор подойти к пристани 35-й батареи, принять там на борт штаб флота и следовать с ним в Туапсе.
Погода в тот теплый летний вечер выдалась ясной, какой она обычно бывает в жаркую июньскую пору в Севастополе. Как и всегда в эту пору, в вечерние часы на море заштилело. Солнце погружалось в темнеющее море большое, огненно-красное, размытое в дымке пожарищ и пыли.
Невеселый стоял Юрченко на мостке. На душе было тревожно - все говорило о том, что идут последние дни восьмимесячной севастопольской эпопеи. Еще днем он принял в цистерны бензин, продукты и немного пополнил запасы пресной воды - с ней теперь в Севастополе было очень туго. Солнце уже зашло, но вечерней прохлады не чувствовалось, раскаленные за день камни еще не остыли и дышали жаром. За мысом Херсонес алела полоска вечерней зари, а со стороны Инкермана медленно подступала туманная темная мгла.
К походу все уже было готово, ждали только полной темноты. Матросы уже давно проверили свои заведования, мотористы пробовали моторы, все было исправно.
Долго ждать не пришлось - южные сумерки коротки, и вот уже ночь опустилась на обожженную, израненную севастопольскую землю. И тогда старший лейтенант скомандовал:
- Аврал!
Прозвенели обычные авральные звонки, и через несколько минут охотник был на ходу.
Мыс Херсонес обошли на почтительном расстоянии - здесь от берега далеко выступают опасные рифы. Прежде на этом низком скалистом мысе стоял высокий Херсонесский маяк. Его белый вращающийся луч был виден издалека. Приветливо он встречал и провожал корабли. Но теперь на месте маяка лежала лишь груда каменных развалин - его высокая белая башня служила хорошей точкой наводки немецким артиллеристам, обстреливавшим аэродром, и маяк пришлось взорвать.
Медленно подошел МО к деревянной пристани батареи. Ошвартовались. Было очень темно, но Юрченко заметил на пристани группу людей. Это была охрана штаба ЧФ. Здесь же лежали аккуратно сложенные ящики с документами штаба, их сразу же начали грузить на катер.

 

Погрузка шла организованно, а когда она закончилась, прибыла большая группа людей, в основном офицеры. Их разместили в нижних помещениях. Приняли человек 60 - все отсеки были забиты людьми и грузом. Во время погрузки пристань не обстреливалась - она находилась под защитой крутого берегового обрыва. Царил образцовый порядок, поддерживаемый группой вооруженных матросов штаба, лишних людей не было. Но за причалами пристани, на берегу, в темноте, угадывалась большая толпа. Ее сдержанный гул, как рокот прибоя, докатывался сюда. Наконец все было готово. Перегруженный до предела катер отошел.
Когда рассвело, охотник находился на меридиане Ласпинской бухты и шел курсом ост - на Туапсе. Слева в рассветной туманной дымке громоздился неровный голубоватый хребет Яйлы, очертания которого были знакомы командиру до мельчайших подробностей.
Погода заметно портилась - небо затягивали облака, задул свежий зюйд-вест, белые барашки быстро бежали в сторону берега. Перегруженный катер клевал носом, переваливался с борта на борт и рыскал на попутной волне. Хотя охотник и сильно ложился на борт, но выпрямлялся на ровныйкиль хорошо, и командир был доволен - благодаря правильной погрузке остойчивость сохранялась.
Теперь противник мог появиться в любой момент. Немецкие катера базировались на Ялту, а она - рукой подать. Да и самолёты - Юрченко знал это по опыту - не дадут спокойно заниматься эвакуацией, с утра они будут висеть над этим районом, бомбить и обстреливать каждую шлюпку. Поэтому командир с рассветом сыграл тревогу. Сигнальщик и наблюдатели у пушек внимательно следили за горизонтом и небом, но пока все было спокойно.
Уже наступил день, когда сигнальщик вдруг доложил:
- Самолеты слева 100, идут на нас!
Их было три, и командир сразу определил бомбардировщики «Ю-88». Строем клина на высоте 300-400 м шли они прямо на катер. С приходом «юнкерсов» на дальность огня, открыли по ним огонь и увеличили скорость хода, но самый полный давать было нельзя из-за большого волнения. Теперь командир не отрываясь следил за самолетами - он ждал, когда полетят от них бомбы.
Самолеты в пике не переходили, бомбили с горизонтального полета. Когда бомбы оторвались - в бинокль были хорошо заметны отделившиеся черные точки - громко скомандовал:
- Право на борт!
Бомбы упали далеко слева, не вызвав никаких повреждений. Самолеты прошли на зюйд, и катер вновь лег на прежний курс. Но у «юнкерсов» еще были бомбы, они развернулись, опять перешли на левый борт и сделали второй заход. Теперь курсовой на них был порядка 70о. Повторилось то же самое: когда самолеты лежали на боевом курсе, Юрченко курс не менял, но как только бомбы оторвались, он опять круто отвернул, теперь влево. И опять бомбы упали далеко, на этот раз справа.
Израсходовав боезапас, самолеты ушли и больше не возвращались. А через час командир услышал по корме далекие разрывы бомб и звуки артиллерийской стрельбы. Но видно ничего не было - события происходили за горизонтом.
Дальнейшее плавание протекало спокойно, противник больше не появлялся. И утром следующего дня МО-095 прибыл в Туапсе. Штаб ЧФ был доставлен по назначению.