Почему о трагических ошибках нашего тогдашнего руководства нам становится известно только сейчас? Почему идеализация образа В.И. Ленина достигала прямо-таки извращенных форм и методов? Сейчас никто бы не осмелился требовать убрать (а кое-где и убирали) памятники этому бесспорно гениальному и заслужившему такие памятники человеку, если бы о нем говорили правду, о революции, о гражданской войне, о том, что все это не простые явления в жизни общества и что Ленин - такой же человек, как и все, только наделенный более, чем другие, умом, волей, организаторскими способностями…
История жестоко мстит нам сейчас за попытку обойтись с ней, мягко говоря, невежливо. Поэтому мы должны искать правду. Заблуждаясь, набивая синяки и шишки, но искать. Правду искать, но не врагов друг в друге. Это и будет гарантией от повторения роковых ошибок, а тем более - преступлений против народа…
С самых первых шагов в изучении истории мы усвоили: Кронштадт в 1921 году поднял знамя контрреволюции. И до сих пор в сознании многих он остался таковым. Образ этого Кронштадта, враждебного народу, поднявшего руку на завоевания революции, действующего по подсказке иностранного капитала нам нарисовали средства массовой информации, историко-политическая литература. Конечно же, руководствуясь при этом указаниями сверху.
Давайте посмотрим на истоки искаженного представления о кронштадтских событиях. Ведь до 1 марта, даже до 2 марта, о серьезной конфронтации, как сейчас принято говорить, в Кронштадте и речи не было. С точки зрения руководства Балтфлота и Кронштадтского Совета ситуация в городе выглядела следующим образом. Да, положение трудное, как и во всей стране. Да, есть недовольство среди рабочих. Есть брожение и антисоветские, антипартийные разговоры среди матросов и красноармейцев. Но это все преодолимо. Не надо поддаваться панике, надо убеждать людей, а где нужно и репрессии применить. И все будет в порядке. Комиссару Балтфлота Н. Кузьмину ночью с 28 февраля на 1 марта стало известно о собраниях в бригаде линкоров, о принятой на них резолюции, о том, что днем на Якорной площади хотят проводить митинг. К этому сообщению Кузьмин отнесся спокойно, а идею митинга поддержал. Поддержал ее и председатель Кронсовета Павел Васильев. Они и пригласили выступить на нем находящегося в Питере М.И. Калинина.
Но митинг, созванный при содействии военных и гражданских властей, вышел из-под их контроля. Калинина, Кузьмина, Васильева собравшиеся не стали слушать. Не стали потому, что все трое повторяли тысячу раз говоренное. Слова, набившие оскомину, и, кроме того, грозились крутыми мерами по отношению к недовольным.
М.И. Калинину пришлось покинуть не только Якорную площадь, но и Кронштадт. А на следующий день в «Петроградской правде» (№ 150) появился материал за его подписью. В нем он, в частности, писал: «Там (т.е. в Кронштадте. - М.К.), по слухам (выделено мной. - М.К.), два анархиста, два эсера, два меньшевика, старый генерал Козловский, несколько офицеров, один бывший полковник». Как видим, Калинин руководствовался не более чем слухами, чего ему, как главе верховной власти в государстве, делать категорически было нельзя. Однако Михаил Иваныч слухи проверять не стал, и никому другому делать это не приказал, а сообщил о них (слухах) в Москву. Реакция последовала мгновенная. Родился знаменитый документ за подписями В.И. Ленина и Л.Д. Троцкого, тут же опубликованный во всех средствах массовой информации и официально положивший начало искаженному представлению о кронштадтских событиях. Это - Правительственное сообщение от 2 марта 1921 года. Правильно оно называлось так: «Правительственное сообщение. Новый белогвардейский заговор. Мятеж бывшего генерала Козловского и корабля «Петропавловск». В связи с этим далее предписывалось: «Бывшего генерала Козловского и его сподвижников объявить вне закона». Вот такой документ родился в результате слухов, а не тщательной, объективной проверки этих слухов, первым серьезным распространителем которых стало самое главное в стране официальное лицо - председатель ВЦИК Калинин.
А потом уже - дело техники. И - чем дальше в лес, тем больше дров. «Правда», «Известия», другие центральные, все петроградские газеты запестрели материалами, изображавшими кронштадтцев такими негодяями и подонками, что растерзать их мало. Особенно много было опубликовано в дни подготовки к штурму Кронштадта. И это не случайно: красноармейцы знали, что в Кронштадте такие же, как они, только одетые в матросские и солдатские шинели, крестьяне и рабочие, и идти с оружием против них не очень-то хотели. Их нужно было убедить в обратном, в том, что кронштадтцы не такие, что в городе всякая шваль плюс белые офицеры и эсеры, меньшевики и «заграница». И газеты убеждали. Вот что, например, писала в те дни «Правда»: «События в Кронштадте должны научить всякого, кто хочет чему-нибудь научиться. На нас надвинулась новая волна контрреволюционного похода, в новых формах, но с тем же самым старым содержанием.
«Новое» здесь то, что наши враги действуют изнутри (так в «Правде»), хотя руководство лежит в руках заграничной белогвардейщины…».
«Красная газета» (11 марта) сообщала: «…В Кронштадте убито 150 большевиков».
В «Петроградской правде» говорилось:
«Еще о руководителях и вдохновителях мятежа. Один из перебежчиков, ушедших из Кронштадта в ночь на 7 марта, сообщает о настроении и поведении белогвардейских офицеров следующее: настроены они весьма «игриво». Их не беспокоит, конечно, что они затеяли кровавое дело. Они мечтают о тех благах, которые выпадут на их долю в случае овладения Петроградом. «Возьмем Петроград - не меньше как по полпуда золота на рыло получим. Не выгорит - уйдем в Финляндию, там нас с удовольствием примут», - заявляют эти господа.
Чувствуют они себя господами положения, и в действительности таковыми являются. Ведут себя с «вольными матросами», как в старое, царское время. «Тон настоящий командирский, совсем не так, как при коммунистах», - говорят по этому поводу матросы. Не хватает только золотых погон…»
В этом же номере «Петроградская правда» извещает своих читателей о том, что «в Кронштадте междоусобица, что… слышна сильная оружейная и пулеметная пальба. Из Ораниенбаума в бинокль видны цепи, наступающие из Кронштадта по направлению к минно-плавильным мастерским, расположенным несколько северо-восточнее форта «Константин». Наступление ведется… или против форта «Константин» или против отдельных частей, восставших против кронштадтских белогвардейцев».
И все это было неправдой. Ее разоблачали сами кронштадтцы. Они перепечатывали такие материалы в своей газете без сокращений и комментариев. Под рубрикой «Как они лгут». Читателям все было ясно…
О том, что петроградские газеты представляли события и их участников в искаженном виде, что вызывало у кронштадтцев не лучшие чувства, свидетельствует и сотрудник разведки Красной Армии, которому было поручено составить объективную справку обо всем, что происходило в Кронштадте, сразу по горячим следам. Вот что, в частности, он писал в этой справке: «Нельзя не отметить еще того неблагоприятного впечатления, которое оставалось у кронштадтцев от петроградских газет, получавшихся во время мятежа в достаточном количестве, в которых слишком сквозила злоба на мятежников и отсутствовали факты, дававшие правду о вожаках в столь нелестном для них свете». (Выделено мной. - М.К.).
С газетных полос того времени ложь о кронштадтцах перекочевала в научные труды, книжки, учебники. Привыкшие воспринимать ее как правду, некоторые из нас настороженно, а то и прямо враждебно, относятся к попыткам разобраться глубже в тех событиях, высказать на них иную точку зрения.
Кронштадтские моряки 1921 года для них «клешники» -жоршики, темные элементы, набранные по найму и т.д. На самом же деле это было не так. Большинство моряков - участников событий - были людьми, призванными еще до семнадцатого года, прошедшими суровую школу флотской службы, войны с Германией, участвовавшие в Октябрьской революции. Таким был и их вожак Степан Петриченко.
Конечно, были среди них и негодяи, и подонки (где их не бывает!) но не они правили бал! Им не давали проявиться. Иначе они бы утопили Кронштадт в крови и погромах. А ведь ничего этого не было. В городе царил строгий порядок. Даже во время арестов моряки вели себя подобающим образом. Например, вот как арестовывали председателя Кронсовета Павла Васильева. Из его воспоминаний:
«Ко мне подошел матрос Яковенко и объявил, что временно я буду арестован…
- Оружие при вас имеется?
- Никакого оружия, можете обыскать.
- Нет, зачем же, - вежливо возразил он: я вам и так верю. Пожалуйста. Проследуйте в камеру…» (газета «Красный Кронштадт» № 3).
Все арестованные ревкомом в Кронштадте остались живы. На руках тех, кого мы называем мятежниками, нет крови, пролитой не в бою. В то же время две группы кронштадтских парламентеров были арестованы, а потом расстреляны. В районе Горской 3 марта были задержаны и расстреляны два агитатора из Кронштадта, 41 красноармеец были расстреляны в Ораниенбауме за сочувствие кронштадтцам.
А кто первым открыл огонь? Это сделали по приказу Л. Троцкого батареи Красной Армии из Сестрорецка и Лисьего Носа утром 7 марта. И в Кронштадте создали не просто штаб крепости, а штаб обороны. И потом кронштадтцы ведь не ходили в атаку. Они только оборонялись, уже понимая, что семь бед - один ответ, что все равно хорошего им ждать нечего. В конце концов, ведь Правительственное сообщение, объявившее их вне закона, провоцировало на борьбу с оружием в руках. И все равно они ждали. Ждали, что их услышат. Не услышали. Хотя многие их требования выполнили, о чем говорят решения Х съезда партии…
Хорошо, что Кронштадт в конце концов реабилитирован, что появился Указ Президента РФ   об установлении памятника участникам событий марта 1921 года… Но… Указ издан в 1994 году. А памятника до сих пор нет. Горько и тревожно от этого на душе…