Ирэна Сергеева
* * *
Отцу Владимиру.
Батюшка без дьякона служил,
словно в малом храме
деревенском,
словно о семи всесильных жил
родился богатырем
вселенским.
Но устало тело… А потом
так светло, не душно,
стало духу,
и еще светлей, когда крестом
он легко благословил старуху.
Пейзаж
Маше.
Утро. Солнце - для подсветки,
с ним здороваются ветки
и с тобой, листвой маша.
Ты - в России, к сердцу ближе,
а когда была в Париже,
звали все тебя «Маша».
Ты идешь… Не знаю даже,
что главней в моем пейзаже,
в линиях карандаша…
Ты? Россия? Русский ветер?
Храм, зовущий на рассвете?
Наша русская душа?
1946 год
Помним каждый
дом Литейного
с опаленными глазницами
и немножество людей на нем
с горько-радостными лицами.
Были школьницами.
Помним мы,
смертной памятью измучены,
благодарности исполнены,
но молитвам не научены.
*  *  *
Никого стихи не умиляют -
ни людей, ни кошек, ни собак.
А собаки хвостиком виляют
и умильно смотрят просто так.
Но поэт собой не управляет,
пишет, пишет ночи напролет,
иногда он строчку исправляет,
а судьбу поправить не дает.
*  *  *
Вошел, перекрестился
на иконы -
и на душу повеяло теплом.
Он воскресил забытые законы.
Русь Православная
мой посетила дом.
По всем домам -
владычество экрана.
Молитвенникам
где найти уют?..
А все-таки отчаиваться рано.
И православные друг друга узнают.
Олег Чупров
*  *  *
В печке трещат дрова,
В печке поет огонь.
Слышу его слова:
«Родины нет другой!»
Родины нет иной,
Мысли о ней чисты.
Кто же всему виной,
Что потерялся ты?
Ветер, как из пращи,
В окна наотмашь бьет!
За морем не ищи
То, что в тебе живет.
Тусклый свет декабря
Канул давно во тьму…
Печку топлю не зря -
Стало теплей в дому!
Значит, не вышел весь,
Не оборвалась нить.
Значит, еще я - есть!
Рано меня хоронить…
Снова шепчет огонь:
«Рад, что вернулся ты…»
Родины нет другой,
Мысли о ней чисты.
*  *  *
И вдруг войдет,
Присядет рядом,
Посмотрит долгим,
странным взглядом.
И, зябко кутаясь в платок,
Не сгорбленная, не седая,
Еще такая молодая,
Мне молча скажет:
«Спи, сынок…»
К ее руке прижмусь щекою,
А сердцем - к вечному покою,
Который там, среди берез…
И засыпаю я послушно,
И просыпаюсь…
А подушка -
Вся мокрая от чьих-то слез.
*  *  *
Ничего он у Бога не просит,
Деловой,
пробивной и крутой!
На груди,
как на выставке носит
Крест массивный,
литой, золотой!
Но однажды, сквозь сон
полупьяный,
Вдруг припомнит,
всего лишь на миг,
Что у матери -
крест деревянный
От дождя и от ветра поник…
*  *  *
Хочу сбежать от многолюдья,
Где часто воду мутит бес!
Дышать с отрадой
полной грудью,
Вобрав в себя осенний лес…
Стряхнуть, как сор,
с души ненастье,
Где медом, яблоками, льном
Светло пропах,
как будто счастьем,
Еще не опустевший дом!
Где миллионом Колокольцев
При дуновеньи ветерка
Звенит под солнцем и в оконце
Втекает воздуха река!
Тут становлюсь
я сердцем зорок,
Предчувствиями опален…
И по утрам всхожу на взгорок,
Где полыхает рыжий клен!
И вдруг, всего лишь
на мгновенье,
В нежданно звонкой тишине
Услышу ангельское пенье,
С небес, ниспосланное мне…
Валентина Царева
Русь великая
Огромная, красивая,
бесхозная,
на зависть всем -
великая страна…
Не фермерская ты и не
колхозная, -
на всей Земле -
такая ты - одна.
Князья, цари, вожди тобою правили,
знавала ты «застой»,
«переворот»…
Что новый царь придет,
не знаю - правда ли,
но верю в Богом избранный народ.
И если иго новое ощерится,
я знаю, Русь, ты встанешь
на дыбы:
броней твоею будут -
в это верится -
твои березы, сосны и дубы…
А я всего лишь -
ивушка плакучая
над речкой меж размытых берегов…
Но для того,
чтоб стала ты могучею,
я распрямлюсь пред сворою врагов!