|
Алина Мальцева
Царский суд
Я прошу правосудия, царь:
страж закона лишил меня воли,
от рожденья свободную тварь,
несвободою нынче я болен.
Правду видя в рисунках небес,
лжи не ведал я злую изнанку.
Власть мою признавал мудрый лес,
и не брал меня враг на приманку…
В этом городе, диком, чужом,
предо мною закрылись все двери.
Исхлестал меня кучер кнутом,
и смеялись двуногие звери.
И слетела улыбка с лица:
царь природы, я знаю лишь право -
прочь с дороги убрать подлеца, -
и закончилась схватка кроваво…
Что молчишь, сей земли государь,
что слова ты мои не итожишь?
Он в ответ:
«Их итожит законов букварь.
Царь не судит царя,
судит Бог лишь».
* * *
Я пойду туда, где улица
к рынку выйдет, где народ.
И растает мигом хмурь лица,
и тоска моя пройдет.
Зазывают всех торговочки
за недорого купить
бусы, бублики и кофточки -
с пылу, с жару - не утиль!
Краснощеко улыбаются,
хлоп руками этак, так, -
наши русские красавицы,
вот плясать начнут гопак.
А мороз - пятнадцать градусов,
сводит спину и живот.
Меж лотков ходи и радуйся, -
все до свадьбы заживет.
До любой - чужой иль нашенской.
Ой ли мерзнуть на Руси!
Зиму весело донашивай,
смехом знай вокруг труси.
* * *
Смиренья нет…
Я не могу простить
себе, - себя кляну! -
не пережитое с отцом прощанье.
Я остаюсь одна с его вещами.
Любовь уходит в сердца глубину.
Кто даст ответ
на яростный вопрос,
что держит в тупике:
зачем от горя не дано лекарства?
Царапины на папиной руке
уже не заживут
под снежным настом…
Как - умереть?
Мне это не понять
(когда бы… я сама!)…
Душа о «свете том»
и знать не хочет.
А коль понять, то и сойти с ума:
с глазами - здесь, с душой -
во мраке ночи?
Но как же быть?
Есть хитрость - отвыкать
(отправился, мол, в даль…).
Дни календарные
листками мерьте! -
Придуман не напрасно
календарь…
Зачем сознанье,
если нет бессмертья?..
* * *
Вал идет от края и до края,
горизонт собою закрывая.
И шепчу я: «Мама дорогая!
Красота-то, высота какая!..»
Вал морской на берег наплывает.
Посерела влага голубая,
словно злоба выросла нагая.
Шторм в земные игры не играет.
Иль не море, ипостась другая, -
мутная, безмерная, живая,
(я названия ее не знаю)
сушу выгибает, выживает?
Засмотрюсь, - и глыба водяная
взвоет,
накроет,
смоет.
Люди лишь коварнее бывают…
* * *
Возле озера костер дымится.
Чайки заполошно голосят -
день горит прощальною страницей -
лет, - не возвратить ее назад.
Светит вод зеркальная поляна:
«Напоследок в озеро смотрись,
долго радость здесь твоя гуляла.
Утекает безвозвратно жизнь.
Позабудь свою земную драму,
стает, словно дым,
расстанный миг…»
Утки режут глади амальгаму.
Входит в зазеркалье мой двойник.
* * *
Собою мне быть надоело, -
другой бы попробовать стать:
взяв душу иную и тело,
сменить и натуру, и стать.
Попасть бы, хотя бы на время,
в морскую рассветную даль.
Рыбачки соленое бремя
пусть бросит меня на корабль.
Чтоб сонмы сверкающей рыбы
осыпали робу мою,
чтоб ветра морского порывы
хлестали, а я все стою!
Веселой стою, не усталой,
обрызгана бурной волной,
на солнце зеленой и алой
и пахнущей ранней весной.
Но долго ль морскою жар-птицей
пробуду в потоках путин?
Заполнится жизни страница
все тем же блужданьем в пути…
Прощай же, моя небылица,
привет передай кораблю.
Осталось к себе обратиться:
«Зачем я себя не люблю?..»
* * *
Петербургский забытый дворок…
Одолел его бедности рок.
Здесь одетые нищенски люди
никого не хулят и не судят.
Словно тел своих
собственных тени,
бродят сонно в глухом онеменье.
Им твердит сутки круглые дождь:
«Праздник нынешний -
сущая ложь.
Всю окраску обманную смою
силой вышнею, боевою.
Не дождетесь вы манны на блюде,
непробудные русские люди!..»
На Дворцовой качается Столп
среди чуждых горланящих толп.
Дождь похмельно шумит, моросит
по дворам, по дорогам Руси…
* * *
Хватит ли света Руси?
Ты у березок спроси.
Вот они, ясно белеют,
с ними ночами светлее.
Сколько курганов, смотри,
горькие слезы утри, -
новые брезжат пути
после кровавых путин.
Бед не исчесть на Руси.
Только не голоси! -
Силы в молчании зреют,
острым становится зренье.
Слышишь, деревья молчат?
Ветки наполнят колчан.
Ты у берез на Руси
стойкости вечной проси…
* * *
Торосы снеговые на окне,
а елочка мигает, вся в огне.
Казалось бы, такая благодать,
но радости покуда не видать.
И комнату сглотнула тишина,
затягивая в жаркий омут сна.
Бродила ли в крови моей весна?
Одежда для души, увы, тесна.
А вьюга целит сквозь окно в глаза,
и где-то в поле клонится лоза.
Но ей сквозные ветры нипочем.
Меня ж и холод, и тепло печет…
Искусственная елочка, мигай,
едино все тебе: и ад, и рай.
А я, живая, их в себе несу,
качаясь, их качаю на весу…
Николай Михин
Вся жизнь - как с полотна экрана.
То - память, а она не врет.
В моем роду уходят рано,
И, видно, скоро мой черед.
Пока же в мир иной не выбыл,
Я вспоминаю их - живых…
Отец участником войны был,
А дед - обеих мировых.
И в промежутке - без просвета -
Был в центре жизни воин наш.
Как председатель сельсовета,
Он был левей, чем Бумбараш.
Чтоб было всем светлей и чище,
Ликбез внушал: «Мы - не рабы!»
А что беспаспортны и нищи…
Так - и не баловни судьбы.
А мама с бабушкой - тем боле:
Ударный труд, голодный вой…
Но нет ужасней женской доли,
Чем в годы смертоносных войн.
За правое стояли дело,
И, знаю, каждый жизнь любил.
А дочь в пучину беспредела
Ушла, как будто кто убил.
И мне, порой, ничуть не странно:
Те, кем я в жизни дорожил,
С ней распрощались
слишком рано,
Чтоб я как можно дольше жил!
* * *
Стою, очарованный пеньем,
В нем - неугасаемый пыл.
Сельчане поют с упоеньем,
Как Стенька княжну утопил.
А я удивляюсь на женщин -
Такое им петь не с руки,
Но в них упоенья не меньше -
А чем лучше их мужики?
У всех нынче равное право.
Пусть Разин жестокий такой,
Но женщинам даже по нраву
Суровый характер мужской.
А где же нормальная жалость
К царевне, загубленной зря?
Краса ее вдруг оказалась
Страшнее, чем войско царя.
Девчонка, почти что ребенок,
И долго жила бы… Как знать?..
В России привыкли с пеленок
Идее сердца подчинять.
Ольга Соколова
Царапина на небе
…Беседуем с небом на «Ты».
В. Хлебников.
Расплакалось небо печально,
будто ребенок капризный,
свои небесинки-слезинки
на землю весь день изливая,
будто небенок справляет
небесную тризну
по маме-небине,
ее в пелену дождя пеленая.
Полно, дитя, успокойся;
Земля простыла, устала
от детских рыданий и воплей,
не будь эгоистом!
Хочешь, твои царапины-молнии
я исцелю-исцелую
молитвы бальзамом и
пластырем дерева жизни?
Небенок! Взор кинь в облакинь!
Видишь цветенье небоцветов?
Каприз, каприз…
А хочешь приз
за хорошо исполненный каприс?
Крылатую радость во всем!
Александр Соколовский
У пристани
Пристань, пристань, перестань
Будоражить, звать в дорогу.
Не одну тьмутаракань
Я облазил, слава богу.
Были радость и печаль.
Есть что вспомнить и итожить.
Долговременный причал
Нужен, слава богу, тоже.
Но под ложечкой сосет,
Словно с голоду, при взгляде
На далекий небосвод
За синеющею гладью.
|
