Поэма
Герою Советского Союза вице-адмиралу Матушкину Льву Алексеевичу посвящаю.
I.
Стая голубиная завьюжит -
Значит, вновь пришла
в Кронштадт весна.
Наш герой с тихонями
не дружит, -
Левка сам -
кронштадтская шпана!
И недаром пушка возвестила
О рождении младенца Льва.
Школа его грамоте учила,
Жизни - городская пацанва.
На дружков
отец косится строго,
Старый капитан - порядка бог.
А шпана - она не верит в бога,
Ей, шпане,
мотать, пожалуй, срок:
«С кем связался,
обалдуй и олух?!
Слушай! Дело говорит отец!»
Только Левка улыбнется,
как подсолнух,
Улыбнется...
и спасен, шельмец.
В этот раз не будет
Левке трепки,
Ноги вновь на улицу несут.
А дружки его действительно
не робки,
Не попал бы с ними ты под суд!
Все-то у них челочки с зачесом,
На руках синеют якоря.
Как идут!
С искрой и перебросом!
От руля, короче говоря.
Папиросный дым глаза
не выест,
Лишь прочистит
синий перископ.
Погляди: бушлатики на вырост.
Не в таких ли брали Перекоп?
Не в таких ли буйные матросы
Мятежа кронштадтского сыны,
Разбивались в кровь,
как альбатросы,
О граниты внутренней войны.
Эх, не всех перестреляли
в дюнах!
Не с того ль в Кронштадте
до сих пор
Перебор отчаянных и буйных...
А на тихих явный недобор.
Эту школу шатких голубятен,
Эти битвы улиц и дворов,
Где тельняшки
от кровавых пятен
Расцветали так,
что будь здоров.
Эти курсы финок-самоделок
Кто преподавал вам, пацаны?
Эту удаль бесшабашно-смелых
Помнит поколение войны.
Не дрожал ты, Левка,
над уютом,
Подлых бил,
а слабых защищал,
Над Кронштадтом -
голуби салютом,
Над Кронштадтом -
боевой сигнал.
То - война нагрянула. Не ждали.
А они пришли, те времена.
И сказал стране
товарищ Сталин:
«Вот она, священная война!»
Будешь, Левка,
бомбы-зажигалки
По ночам тушить на чердаках.
То же ведь игра со смертью
в салки,
Так что кожа сходит на руках.
А потом блокадные утраты,
Голод, холод, и не жди наград.
А потом просился ты в солдаты
Отомстить за город Ленинград.
«Мал еще!» -
твердят в военкоматах.
Год прибавил -
и попал на катера...
А потом в победном сорок пятом -
На плацу училища «Ур-ра!»
И когда затихли те раскаты
На просторах горестной земли,
Прослезился адмирал:
«Ребята,
Как я рад, что вас мы сберегли!
Вам, сынки, флота водить
по морю,
Вам нести дозор на всех путях.
Помните, и в радости, и в горе
Огненный над вами веет стяг.
Алый, как рябины на курганах,
Жаркий, словно солнце
в небесах.
Будет реять он на океанах,
Будет реять он на полюсах».
II.
Вы - Кронштадтский Лев,
моряк бывалый,
сорок лет на флоте, да каких!
Помните Североморска скалы?
Расскажите, вспомните про них!
Всколыхните времени завесу,
Поднимите памяти волну,
Вы служили миру и прогрессу,
Сохраняли в целости страну.
И сказал он, зорко глянув
в душу:
«Вы присядьте, вам я расскажу,
Как списали моряка на сушу -
Места я себе не нахожу.
Наши тайны мы в себе хранили,
Наши лодки свято берегли,
Горько мне,
что «Курск» похоронили,
И виновных не настигли,
а могли!
Вот, я помню,
случай был однажды:
Шли мы двести метров
подо льдом,
Тот американец...
он... на страже
Шляется за нами... И при том
Мы о них все знали.
В те-то годы
ГРУ работало не то,
что нынче, да...
В общем, так - ледовые походы,
Это, брат, совсем не ерунда.
Мне по совокупности проделок,
Хулиганских с точки зрения USA,
Звездочка легла на китель белый,
Вот она, смотри во все глаза.
Но, сказать по чести,
главный в лодке
Не механик, не старпом,
не командир.
А вот этот маленький,
в пилотке,
Молодой матрос,
что спас весь мир.
Это он горбатился на вахтах,
Это он дежурил круглый год.
Под водою трусость
дурно пахнет...
Да она там просто не живет.
Я за сорок лет и не припомню,
Чтобы кто-то с лодки, да удрал.
Волны памяти, седые волны...
Я бы каждого теперь
расцеловал.
Океан, представь-ка,
Ледовитый...
Мы под толщей,
что букашка под стеклом,
Правда, у букашки
трюм, набитый
Баллистическими...
Сунься! - поделом
Можешь получить, американец!
И недаром рифма
сталинская зла,
Иностранец, он подчас - засранец,
Исключая, все-таки, посла...
Кто хоть раз
на Север шел упрямо,
Чтобы полюс красным флагом греть,
Тот поймет меня:
под нами просто яма,
По фамилии известной -
яма Смерть.
И висит прохвост американец,
На хвосте висит, ну что фонарь,
Я командую:
«Станцуем, братцы, танец!
Капитан, а ну-ка
«ЭХОМ» вдарь!»
«ЭХО», брат, великая находка,
Светлого народа честный пот,
Всем на свете
снабжена подлодка,
Даже Зыкина у нас поет.
Я-то - комдивизии. Не шутка!
Наши лодки - дрожь всех США!
Баллистические, ядерные. Жутко
Кой-кому от нашего ножа.
Успокойтесь, в ножнах нож научный,
«Миру - мир» -
мы лозунги несем.
Но уж если угрожаешь,
потрох сучий,
То тогда, как говорится,
мир спасем!
Ну, короче, подключаем «ЭХО»,
Посылаем радиосигнал.
С лодки той, естественно, помеха,
Стало быть, родимый,
не достал.
Потому тот командир,
коль обнаружен,
Должен уходить от нас быстрей,
И вкушать в кают-компании свой ужин,
Где-нибудь среди своих морей.
Так гласит инструкция,
смекаешь?
Как разведка-то
ныряла глубоко!
Что же делать,
дорогой товарищ?
Нам акулье выдавали молоко.
Не уходит, ах ты,
мразь болотна!
Ну-ка дай ему системную волну!
Эх, веселая теперь
пошла охота,
Лодку вражью
превратили мы в струну!
И звенит, звенит она, лодчонка!
«Эхо» бьет по нервам,
по ушам.
Так вот проучил того волчонка,
Капитана флота США.
Вышел анекдот: они на суше
Доложили прямо в ЦРУ,
Мол, подвергнуты атаке
наши уши,
дальше в «МИД»,короче, - караул!
Получаю от Главкома
телеграмму:
«Стой, герой,
чего там натворил?»
Тут комиссия большая,
и - ни грамма,
Проверяют,
чем я хищников бомбил.
Но глядят - боезапас на месте,
Опечатан, как положено,
весь груз,
Я скажу тебе, скажу по чести,
Было б надо - вдарил за Союз!
Объясняю: по инструкции ловили,
И поймали щуку на живца...
А потом в каюте вместе пили,
И Главком (он знал еще отца)
Выдал мне секреты на закуску:
«Ты Политбюро,
брат, всполошил.
Да, тебя, того гляди, в кутузку...
Схулиганил. Вот теперь пиши
Объяснения... одно к другому.
Сам Минобороны хочет знать...
Наливай,
Кронштадтский Лева, рому -
Надо выпить за Россию-Мать!
Выпьем за секретные системы,
Что для задницы
для натовской - ежи,
И давай закроем эту тему,
Я бы так же шуганул их.
Не тужи».
. . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вот какие были великаны.
Вот какие были мужики!
Так мы бороздили океаны,
Слушая державные гудки».
|
