Пиар в жанре голодомора

Теперь - суть дела. Раскулачивание и расказачивание, наложившиеся на конец относительно сытой эпохи НЭПа, при засухе начала 30-х годов привели к массовой гибели, прежде всего, сельского населения южных областей России и Украины. Впрочем, почти одновременно голод сразил и Поволжье, и другие районы общей страны. Замалчивание в советские годы этой трагедии, уничтожение многих документальных свидетельств привели к мифологизации всего, что с ней связано. В нынешней киевской и частично западной редакции эти мифы обращены на то, чтобы противопоставить Украину России как жертву и палача.
На неразделенном тогда южном пространстве страны действительно погибли не менее 2 миллионов человек. Но верхний предел документально не подтвержден. Цифры, приводимые на стыке публицистики и научного анализа, - вплоть до 5 миллионов - искусственно (через аналогии и допуски) завышены, если, повторимся, речь идет об Украине. Игра с трагической цифирью - цинична по сути. Но, во-первых, население даже украинских сел состояло не только из украинцев, хотя именно тогда имела место украинизация республики. Впрочем, она - в отличие от хлебозаготовок - направлялась не Москвой, а Киевом - во главе с местными «товарищами» Косиором и Чубарем. Во-вторых, часть крестьян, обездоленных неурожаем и поборами, покидали места бедствия. Учесть их число, как и естественную убыль населения - невозможно. Далеко не однозначен вопрос об обложении голодающих украинцев ради поставок продовольствия в Европу, прежде всего, Германию. Да, было и такое, но основной поток - не менее 60 процентов сельхозэкспорта взамен на продукцию машиностроения - шел из России и, главным образом, через Россию и Белоруссию - хотя бы ради безопасности эшелонов.
Никто не отрицает сталинских репрессий по национальному признаку. Депортация немцев Поволжья, некоторых народов Северного Кавказа и крымских татар оправдывались военной необходимостью. Мегрельская чистка и все, что связывалось с «делом врачей» и «борьбой с космополитизмом» (перечень, естественно, не полный), подгонялись под политическую целесообразность. Но даже в этих случаях главной жертвой репрессий оставался русский народ. В чем не сомневается даже общепризнанный историк и критик сталинизма - Александр Солженицын. Зачем же вкладывать персты во все еще открытые раны и при чем тут геноцид?
Впервые вопрос о голодоморе заострил перед холодной войной американский украиновед Джеймс Мейс. Но послевоенные поколения руководителей СССР (украинцев в ней было не меньше, чем русских) его обходили, да и на Западе не сильно настаивали. Не приняла эту тему и Генассамблея ООН в 2003 году, ограничившись констатацией «жестоких действий тоталитарного сталинского режима». Что изменилось за четыре года, если учесть, что официальный Киев намерен к ней еще раз вернуться в ООН и ОБСЕ? По мнению высокопоставленного украинского критика Ющенко-Тимошенко, на санкции в отношении Москвы в Киеве не рассчитывают. Это скорее популистский пиар. Другое дело, что снятие темы голодомора с международной повестки дня там пытаются увязать с энергетическим диалогом. Тем более что недавнее признание турецкого геноцида в отношении армян (в начале ХХ века), а также потуги прибалтов приравнять к геноциду «оккупацию» создают благоприятный фон, в том числе, для спекулянтов от истории.
А она - оружие обоюдоострое. Если юридически признать антиукраинский геноцид, то встанет вопрос не только о компенсациях, но и об ответственности преступного режима как такового. При этом «злодею» и «жертве» придется вернуться в исходное положение, то есть, к периоду, предшествующему «злодеянию». Согласятся ли украинцы оказаться в составе Российской Империи и не абсурдно ли это по сути? То же - и в случае с оккупацией. Демонтаж политики советского периода поставит вопрос как минимум о законности территориальных приобретений тех же украинцев или прибалтов.
Поэтому ограничимся житейскими аксиомами: «Дурак живет прошлым, безумец - будущим, остальные - настоящим». И еще: «глупец ищет друзей далеко, а врагов - рядом»…