ВПЕРВЫЕ НА ЭКВАТОРЕ

1 августа 1957 года в 19.45 из бухты Крашенинникова без музыки и без огней вышла в Тихий океан одна из первых больших океанских советских подлодок Б-66 (проект 611) на полную автономность 75 суток, что вдвое превышало возможности предыдущих проектов подводных лодок страны. До этого похода в автономном плавании советские подводники только однажды достигли тропических широт - подводная лодка Б-63 в осенне-зимнем походе 1956 года. Теперь предстояло доказать, что лодки могут автономно, без обеспечения в пути, достигать любые районы Мирового океана и плавать в Южном полушарии. И не просто плавать, но и скрытно выполнять серьезные правительственные задания. Официальная цель похода - «Обеспечение работ по плану геофизического года». На лодке была установлена специальная аппаратура для производства гравиметрических измерений, что, как позднее выяснилось, было необходимо для расчетов траекторий первого в мире спутника Земли, запуск которого состоялся в октябре 1957 года, и межконтинентальных баллистических ракет. Кроме того, имея на борту группу радиотехнической разведки, экипаж, проходя в зонах базирования и боевой подготовки ВМС США, решал задачу вскрытия оперативной обстановки на театре.
Назначение в такой поход подводной лодки Б-66 не было случайным. Это была по тому времени самая современная подлодка. Она вошла в строй 31 декабря 1954 года и вступила в состав бригады подлодок Краснознаменной Кронштадтской военно-морской крепости. Летом 1955 года Б-66 перешла на Северный флот в знаменитую Краснознаменную ордена Ушакова I степени дивизию подводных лодок и, выполнив все учебные задачи, была включена в боевое ядро первой очереди, что означало тогда высшую степень боевой готовности.
В ноябре того же года Б-66 совершила поход на «штормовые испытания». Это была первая фактическая океанская проверка 611 проекта на мореходность. В жестокий шторм, когда всем плавсредствам было приказано укрыться, Б-66 несколько суток в надводном положении (погружаться было запрещено) разными курсами по отношению к ветру и волне проверяла прочность своей конструкции. Однажды немецкий подводник образно написал, что в Баренцевом море во время шторма сходятся все черти ада... Известнейший советский подводник Герой Советского Союза адмирал А.П. Михайловский, будучи командиром Б-77, в мае 1957 года повторил поход
Б-66 на «штормовые испытания» и сказал об этом так («Вертикальное всплытие», СПб, «Наука», с. 285): «Нужно дождаться шторма... и выйти в море, когда любой здравомыслящий мореплаватель стремится укрыться где-нибудь... Мне казалось, что уже порядочно плавал по морям и представляю, что это такое, однако я ошибался. То безобразие, которое способен творить ветер с поверхностью воды, превзошло все мои ожидания». Б-66 преодолела это «безобразие» на 1,5 года раньше. В самые тяжелые периоды командир «Б-66» отсылал вниз сигнальщика и оставался на мостике привязанным в одиночку, прикрыв верхний рубочный люк, чтобы вода не заливала центральный пост...
В декабре 1955 года Б-66, как лучший корабль соединения, была представлена министру обороны маршалу Г.К. Жукову, инспектировавшему Северный флот. Говорят, что маршал тогда первый и единственный раз был на подводной лодке. Он прошел все отсеки и... не сделал ни одного замечания, что было совершенно невероятно. Ознакомившись в носовом отсеке с торпедопогрузочным устройством, министр долго не мог понять, как заряжаются кормовые торпедные аппараты, пока один из сопровождавших генералов не пояснил, что «они заряжаются с дула». Этот артиллерийский термин внес ясность... Уходя с пирса, Г.К. Жуков пожал командиру лодки руку.
Весной 1956 года Б-66 совершила уникальный поход на «полную подводную автономность». Погрузившись в заданном районе Баренцева моря в 23.05 19 апреля, Б-66 на перископной или на безопасной глубине экономическим ходом прошла 200 часов и 37 минут и всплыла в надводное положение в 7.42 28 апреля. Наша лодка практически доказала правильность расчетов конструкторов проекта 611. Ни одна дизельная лодка к тому времени подобных походов не выполняла.
Б-66 был первой на Северном флоте большой океанской лодкой, полностью отработавшей курс задач боевой подготовки, ее не планировали куда-либо переводить, но после «подводной автономности» неожиданно пришел приказ готовиться к переходу Северным морским путем из Полярного в Тарью Камчатскую - «направо за угол», как тогда говорили подводники. Вышли в море 15 июля 1956 года. Ледовые условия были очень тяжелые. Из 14 подлодок, шедших в составе экспедиции особого назначения (ЭОН), только две дошли в ту навигацию до Камчатки - Б-66 и Б-68, обе - 611 проекта. Остальные - 12 средних лодок проекта 613 - не смогли форсировать забитый сплошным льдом пролив Лонга и пришли на ТОФ только в следующем году. Б-66 с поврежденными цистернами 24 сентября 1956 года вошла в Авачинскую губу и была включена в состав Камчатской военной флотилии Тихоокеанского флота. Наш экипаж за этот переход был награжден недавно учрежденными знаками «За дальний поход».
Вот почему именно Б-66, имевшая огромный опыт плавания в различных условиях, и была назначена в 75-суточный поход для выполнения правительственного задания.
Режим плавания был строго регламентирован: через 10 часов погружение на глубину 80 метров и два часа хода на этой глубине для производства замеров, которые производили прикомандированные специалисты. Были плановые погружения большей продолжительности (до 10 часов), а также внеплановые срочные погружения при обнаружении самолетов, кораблей и судов и их радиолокаторов для соблюдения скрытности. Если в начале похода погружения выполнял командир и старпом (в присутствии командира), то затем все вахтенные офицеры были полностью отработаны и срочно погружались самостоятельно.
Б-66 шла на юг вдоль берегов Японии, где находились американские военно-морские базы, затем на юго-восток мимо Гавайских островов через зону действий основных сил Тихоокеанского флота США, потом на северо-восток и вдоль берегов Северной Америки домой. За все время похода нас никто не обнаружил (на подходе к нашей базе был случай, но о нем расскажем отдельно), возможно, еще и потому, что тогда никто не мог ожидать появления советских подводников в водах, которые американцы считали своими.
Более месяца Б-66 находилась в тропических и экваториальных районах. Долго командир прилагал усилия к соблюдению хоть какой-то формы одежды хотя бы в кают-компании, но вынужден был утвердить форму «в трусах». Температура забортной воды на глубине 80 метров достигала 30° Цельсия, а кондиционеров не было. Подводники, особенно в электромоторном отсеке, накидывали на себя простыни и каждые несколько минут их выжимали... Примерно в это же время в Атлантике в автономном походе находилась Б-77 Северного флота. В уже упомянутой книге адмирал А.П. Михайловский так описал момент получения задачи на поход и условия плавания при тропической жаре: «Я бросил взгляд на карту и обомлел. Через весь Атлантический океан проложен грандиозный маршрут от Полярного до самого экватора и обратно... По мере приближения к экватору жизненная активность падала. От изнуряющей жары не спасали ни ночи, ни погружения. Все поголовно страдали потницей. Пропал аппетит. У многих, в том числе у меня, начали опухать ноги.
Поэтому, когда в ста милях от экватора я повернул на северо-запад, в отсеках кричали «Ура!».
Какова была реакция командира Б-66 Н.И. Царева, когда он впервые увидел на карте наш маршрут, узнать невозможно, к сожалению, - он книгу об этом не написал. Однако достоверно известно, что Н.И. Царев не взял ни одного дополнительного человека - в поход шел только штатный личный состав, а на Б-77 были второй командир, третий штурман и третий механик. Также известно, что экипаж Б-66 прошел те сто миль до экватора и еще более двухсот миль южнее экватора туда и обратно, пока командир, повернув на северо-восток, дал возможность в отсеках вздохнуть с облегчением. Экипаж Б-66 выдержал все, в том числе эти самые тяжелые сотни миль. При этом не было допущено поломок и аварий, все вернулись здоровыми (в походе была благополучно сделана в подводном положении операция аппендицита).
Сам факт пересечения экватора и первого выхода советской подводной лодки в Южное полушарие весьма значителен и символичен, ибо это рубеж в покорении Мирового океана нашими подводниками. Потом за экватор, причем гораздо дальше на юг, ходили несколько дизельных и многие атомные лодки, но первым был и всегда будет экипаж Б-66.
С тех пор прошло полвека, но о походе Б-66 и по сей день мало кто знает. Работая над этим материалом, я обратился в ЦВМА с просьбой ознакомиться и восстановить в памяти детали похода по вахтенным журналам. Один вахтенный журнал мне показали, посмотрели на записи в нем, сделанные моей рукой (я был в автономке вахтенным офицером), и предложили сделать запрос в Москву, поскольку документы о нашем походе и сегодня не рассекречены. Спасибо, что любезно дали архивную справку с выпиской из страницы вахтенного журнала, на которой зафиксировано, что первое пересечение экватора произошло 3 сентября 1957 года в 12 часов 37 минут по Камчатскому времени.
Пересечение экватора всегда считается знаменательным событием. Недавно прочел воспоминания подводника Ю.Пономарева, участника перехода двух ракетных атомоходов в 1979 году с Северного флота на Тихоокеанский через Атлантику и вокруг Южной Америки («Вестник Волго-Балта», № 8, август 2006 г). Поход выдающийся, но я обратил внимание на слова: «Пересечение экватора - первое неординарное событие, нарушившее наш равномерный, спокойный ритм боевой службы, ведь не каждый день советский моряк пересекает экватор». И далее идет описание торжественного праздника по этому поводу.
Подумать только: атомоходы прошли под водой «равномерно и спокойно» 22000 миль, и это, так сказать, ординарно, а пересечение экватора - не одинарно! У нас было все наоборот: каждая, или почти каждая, миля нашего пути была не ординарная, а пересечение экватора - почти ординарно. Это, наверное, потому, что почти полтора месяца люди не получали глотка свежего прохладного воздуха и два с половиной месяца не могли помыться пресной водой вволю. Но пусть читатель не сомневается - никто не жаловался, хотя крепкие слова в адрес жары бывали.
А праздник 3 сентября был, и даже двойной, а для некоторых - тройной. По поводу экватора никаких грамот от Нептуна не было (все ритуалы появились позднее), хотя сам «Нептун» (в лице младшего штурмана) был и виночерпий был (в лице торпедного электрика), и даже пустили воду на пожарный рожок, чтобы окропить тех, кто был на мостике, но морская вода оказалась с примесью соляра. Было поздравление командира: и за экватор, и за День Победы над Японией (тогда это праздновалось торжественно), чему была в этот день 12-я годовщина, и - начальнику РТС и связи и командиру торпедной группы - за день выпуска из училища и получения офицерских погон. Так что запомнился этот день всем.
Много было в этом походе примечательного, поучительного, удивительного, нового для всех. Не было чрезвычайных происшествий, не было психологических неурядиц. Все это - заслуга опытнейших командира Н.И. Царева и его заместителя по политической части В.Ю. Людвича, которые были на этой лодке с самого ее начала, с ее рождения.
Командир Б-66 капитан 2 ранга Николай Иванович Царев родился в 1922 году на Волге, в Горьковской области. В 1943 году окончил ВВМКУ им М.В. Фрунзе и прибыл на Северный флот, участвовал в боевых походах на
Л-22, М-108 и В-4 в качестве командира минно-торпедной и артиллерийской боевой части, был награжден двумя орденами Отечественной войны и орденом Красной Звезды, с 1947 года командовал малой, потом средней, затем большой подводными лодками, с февраля 1954 года - командир Б-66. Главная его черта - уверенность в своих силах, убежденность в том, что ему любая задача по плечу, что его лодка и экипаж всегда лучшие. И в этом был убежден весь экипаж. В доме командира, и в Полярном, и на Камчатке, бывали все офицеры корабля, дни рождения командира и его жены праздновали все.
Замполит капитан 2 ранга Виктор Юрьевич Людвич был на два года старше командира, родился в Ленинграде, всю Великую Отечественную был на фронте в танковых войсках. После войны, когда началось массовое строительство подводных лодок, надел морскую форму и удивительно быстро освоился в новом качестве. Семья его оставалась в Ленинграде, а он с лодкой, на которую пришел раньше командира, переходил с Балтики на Север, с Севера на Камчатку, всегда жил на береговой базе вместе с личным составом, а свою комнату (ему, как старшему офицеру, давали для семьи комнату) уступал женатому офицеру своей лодки. Он был в курсе дел всех членов экипажа, умел всегда помочь и вовремя предусмотреть неприятности. В каюту офицеров Б-66 любили приходить офицеры с других лодок, зная, что командир и его заместитель всегда доброжелательны, что имело для нас большое значение.
Остальные офицеры были молодые. Старпом Николай Смирнов, капитан-лейтенант, был на Б-66 минером, помощником командира. Недавно стал капитан-лейтенантом помощник командира Юрий Грибунин, ранее бывший на этой же лодке штурманом. Старшими лейтенантами шли в автономку штурман Иван Хмелев, минер Игорь Пакальнис, механик Борис Журавлев. Остальные были лейтенантами - Анатолий Поляков, Анатолий Кузнецов, Игорь Каутский, Владимир Тимошин, Евгений Ильин.
Молодым был и экипаж. Сверхсрочников практически не было, основу экипажа составляли моряки, пришедшие на лодку еще на Севере из учебного отряда.
Не только не каждый день моряк пересекает экватор, но и очень малая часть моряков вообще хоть раз в жизни пересекает экватор, поэтому и придумали особый ритуал праздника.
Б-66 - первый «заэкваторный» корабль в российских подводных силах, и каждый член экипажа заслуживает быть названным по имени и фамилии. К сожалению, не имея возможности по архивным документам восстановить поименно тех, кто в 1957 году был в автономке на Б-66, ныне здравствующие офицеры, участники того похода, по памяти составили общий алфавитный список старшин и матросов: Аверин, Агапов, Аксенов, Андреев, Аникин, Асламов, Бакелов, Баранов Юрий, Белоус Александр, Бизунов, Богачев Игорь, Богданов, Бобров, Быков, Васильев, Вертянкин, Викулов Александр, Виноградов Владимир, Воротников, Востряков, Горбоконь, Горишный Владимир, Гришаев, Грушин, Давыдов, Драб, Дьяков, Задорожный, Замятин, Кадочников Владимир, Капустин, Карачев, Кириллов, Киселев, Ковшов, Колев, Колузганов, Костров, Кузьмин, Кулаков, Курицын Ренадий, Кучаев Андрей, Кушников, Минин, Мокин, Найденов, Нищенков Алик, Поддубный, Пономаренко, Пужалин, Самсонов Иван, Симонов Геннадий, Смоляков, Сотников, Сурин Евгений, Ткач, Третьяков, Федоренко, Чеботарев, Черемухин, Чибизов Николай, Чуприн Николай, Шевцов, Шевяков, Шемякин Клим, Яковлев, Якунин. Не исключено, что в этом списке могут быть неточности.
Многое, конечно, стерлось из памяти. Запомнилось ощущение огромной удаленности от своих берегов. «Чужие воды, откуда можно и не вернуться», - мелькнула однажды мысль, и это не было трусостью, это была реальная оценка обстановки. Так далеко от дома советские подводники еще не ходили. Однажды перед вахтой поднялся на мостик взглянуть на погоду - темень непроглядная. Зашел в штурманскую рубку - где мы? Ваня Хмелев, штурман, успокоил: «Сыграешь за борт, до земли не доберешься. До ближайшего островка полторы тысячи миль. Вниз - почти 5 километров. Утонешь - все равно кто-нибудь съест по дороге»...
На лодке не укачивался ни один офицер, отсутствием аппетита тоже не страдали. В команде несколько человек таких было, но справлялись сами, вахту стояли все. В океане хватило всего: могучая зыбь, которую не сразу углядишь, а крен до 30°; в шторм лодку кладет на борт так, что почти лежишь в ограждении рубки, а надстройки поочередно полностью скрываются под водой, на мостике и в рубочном люке шумит настоящий водоворот... Бывает и наоборот - полный штиль, все вокруг светло-голубое, у борта мелькают акульи плавники, летают громадные альбатросы и какие-то малые пичужки, как назвал сигнальщик Курицын этих птичек, неизвестно как оказавшихся у лодки, когда не видно земли... Залетают прямо на мостик летающие рыбки, а после всплытия в рыбинах мостика находим застрявших морских звезд. Ночью ярко горят южные созвездия, а у бортов и за кормой лодки сверкают фосфоресцирующие полосы такой яркости, что возникает даже впечатление нереальности. Но удивительнее всего предрассветное время и рассвет в океане, рассказать об этих красках нельзя, это надо видеть, и в такие моменты не верится, что где-то есть туманы и противный моросящий дождик, при котором, что не надень, капли все равно попадут за шиворот...