"Командир русского отряда нарушает инструкции и самовольно отправляется в "автономный" поход, вернее, в сверхавантюрную, на первый взгляд, экспедицию. Отряд идет в глубь Голландии, ночью проникаетв Амстердам и становится опорой патриотов при провозглашении независимости страны. Казаки изолируют французскую эскадру и ее адмирала от происходящих на берегу событий, командир встречает прибывшего из Англии принца Оранского, только что избранного королем Нидерландов, вооружает восставших против оккупантов голландцев, распоряжается маститыми прусскими и английскими генералами как своими подчиненными. Отряд берет с боем и без боя крепости, выходит в Брабант, на рубежи Бельгии, занимает некогда прославленную кистью Веласкеса старинную твердыню - крепость Бреда, выдерживает с "горстью" соратников двукратный приступ пришедших из Франции отборных войск (это была наполеоновская гвардия) и возвращается... Интерес, конечно, не в том, что перед нами просто сюжет приключенческого романа или кинофильма, могущих стать при искусном изготовлении бестселлерами. Великая война 1812-1814 гг. изобилует героико-романтическими сюжетами, хотя этот - просто "из ряда вон". Перед нами документ, повествующий о действительно исключительном событии, об одной из ярчайших страниц русской военной истории. Кроме того, это и одна из ярчайших страниц истории общеевропейской, и, конечно, на века - первая страница истории того королевства Нидерланды, что существует и по сей день. Дело еще и в том, что это событие, как ни удивительно, забыто всеми и везде!"

Это небольшая цитата из недавно вышедшей в свет (апрель с.г.) уникальной книги. Московское издательство "Языки славянской культуры " малым тиражом, впервые после начала ХХ века опубликовало "Записки Бенкендорфа ". Да-да, того самого Бенкендорфа, который в угоду политизированной литературоведческой моде известен ныне своим соотечественникам лишь как реакционер, крепостник, солдафон, царский служака, шеф жандармов, организатор травли Пушкина и т.п. Не будем здесь вдаваться в детали этой очернительской традиции. Скажем лишь, что новая книга, снабженная детальными сопроводительными статьями и примечаниями историка-исследователя П.Н.Грюнберга, проливает новый свет и на "пушкинский" период биографии генерала от кавалерии, героя наполеоновских войн графа Александра Христофоровича Бенкендорфа.

Ядро же нового издания составляют мемуарно-исторические сочинения самого генерала, относящиеся к периоду 1812-1815 годов, и его письма тех лет, адресованные другу и товарищу по оружию графу Михаилу Воронцову.

Александр Бенкендорф, возможно, впервые обретает свое истинное лицо. А вместе с ним из тени истории на непредвзятый суд потомков выходят десятки исторических персонажей, дела которых удивительны, а наше неведение о них еще удивительнее.

Итак, именно этот человек во главе небольших сил участвовал в упорных арьергардных боях с наполеоновскими войсками, в то время как основная армия Кутузова и жители Москвы получили время выйти из обреченного города и превратить его в ад вместо удобных квартир для неприятеля.

Позже он, уже командуя авангардом одной из наступающих русских армий, пошел на хорошо продуманную импровизацию в Голландии. Своими смелыми рейдами, неожиданными демонстрационными или скрытыми маневрами, нахальными (по реальным соотношениям сил) боевыми столкновениями, отряд Бенкендорфа привел в смятение французские гарнизоны, а голландцам дал уверенность в скором освобождении, которое не замедлило случиться.

Наконец, именно он, опередив английских и прусских союзников, по сути, "добыл корону " принцу Оранскому, чья пра-пра-правнучка королева Нидерландов Беатрикс недавно посетила современную Россию.

Впрочем, вот как об этом пишет сам Бенкендорф, занявший Амстердам ночным налетом двухсот казаков и высадкой морского десанта всего из шестисот егерей:

"Было объявлено о прибытии Принца Оранского; друзья семейства поспешили к нему навстречу, и Амстердам приготовился встретить своего правителя, избранного по праву рождения и по волеизъявлению народа.

Все население этого огромного города вышло встречать Принца и заполнило улицы и площади. Русская гвардия находилась у дверей Дворца, казаки шествовали перед каретой, я ожидал Принца со всеми офицерами и городскими властями внизу лестницы. Выходя из кареты, Принц с трудом удержался на ногах из-за народа, который толпился вокруг него,

я устремился к нему навстречу и протянул руку, чтобы помочь ему пробраться сквозь толпу и войти во Дворец. Принц показался на балконе, и шум восклицаний возобновился с удвоенной силой. Он был растроган этой сценой, но можно было легко увидеть, что ему трудно осознать высоту своего нового положения и оценить этот момент.

Да, как видно, за неполных двести лет потомки принца, равно как и потомки тогдашних ревнивых союзников и противников побеждающей России, "момент оценили ". Поэтому вся западноевропейская историография хранит об этом "моменте " гробовое молчание. Ну, а у нас, как известно, сложились свои резоны наглухо забыть многие славные дела и имена той эпохи. Просто штампы "царских реакционеров". И "душителей свободы " не позволяли видеть в этих людях ничего благообразного.

Тут стоит привести одну цитату из более ранних воспоминаний Бенкендорфа, относящихся к периоду после оставления Москвы, когда под началом Александра Христофоровича сражались не только регулярные подразделения, но и отряды вооруженных крестьян:

"На основании ложных донесений и низкой клеветы, я получил приказание обезоружить крестьян и расстреливать тех, кто будет уличен в возмущении. Удивленный приказанием, столь не отвечавшим великодушному и преданному поведению крестьян, я отвечал, что не могу обезоружить руки, которые сам вооружил и которые служили к уничтожению врагов Отечества, и называть мятежниками тех, которые жертвовали своею жизнью для защиты своих церквей, независимости, жен и жилищ, но имя изменника принадлежит тем, кто в такую священную для России минуту осмеливается клеветать на самых ее усердных и верных защитников. Этот ответ произвел сильное впечатление, уничтожил опасения, которые старались внушить Императору, и, может быть, навлек на меня вражду некоторых Петербургских интриганов ".

О да, вражду он навлёк. А последующие боевые дела отряда Бенкендорфа - далеко не всегда санкционированные "верхами ", но удивительно успешные, навлекли еще и зависть. К концу наполеоновских войн Бенкендорф так и остался генерал-майором (начинал в 1812 году полковником) и получил от родного Отечества меньше наград, чем иные из его подчиненных. Правда, позже Фортуна улыбнулась ему и на карьерном фронте, однако эти "победы" подарили ему лишь "черную метку " от классово ориентированной пушкинистики советской эпохи.

Книга "Записки Бенкендорфа" стала редкостью, едва появившись. Но заинтересованный читатель сможет найти ее, например, в собрании Библиотеки Академии наук, что в университетском городке.