О том, что дом адмирала Петра Фёдоровича Анжу в Ораниенбауме, пока был жив хозяин, принимал ежегодно 8 октября цвет Российского флота, написано достаточно. Гораздо меньше опубликовано о том, что же послужило глубинными причинами этой традиции и почему дым Наварина так долго не рассеивался над этим домом и даже над просторами всей России?

Тех причин было несколько. Первая - Наваринский бой стал одним из ярчайших морских сражений XVIII века, в котором самое деятельное участие приняли корабли российского флота. Из этого сражения вышла целая плеяда будущих российских адмиралов парусного флота: Авинов, Анжу, Алексеев, Баранов, Богданович, Епанчин, Воеводский, Лазарев, Истомин, Иванов, Новосильцев, Нахимов, Нордман, Путятин, Синицын...

Вторая - в разгар этого сражения молодой командир артиллерии линейного корабля "Гангут " капитан-лейтенант Анжу был ранен в голову, но не оставил своего поста до самого конца сражения. За это он был награжден греческим орденом Спасителя и почётнейшим в русской армии орденом Св. Георгия, который давался офицерам за личную храбрость. Так что у Петра Фёдоровича были все основания отмечать 8 октября как день своего второго рождения.

Но была ещё и третья причина, которая требует пояснения и отдельной иллюстрации.

Сражение в Наваринской бухте, что на юго-западном побережье полуострова Пелопоннес, имело свою предысторию. В мусульманской Оттоманской Порте произошло чрезвычайное событие: христианская Греция, входящая в её состав, потребовала свободы - там в 1821 году началось национально-освободительное восстание, получившее широчайший резонанс в христианской Европе и особое сочувствие в России. Дело в том, что Греция была (и остаётся) не просто страной христианской, но - православной.

В 1827 году Лондонская конференция Англии, Франции и России недвусмысленно призвала Турцию предоставить Греции автономию. Турция в союзе с Египтом выполнять это решение отказалась. Командующие средиземноморскими эскадрами - английский вице-адмирал Э. Кордингтон, русский контр-адмирал Л.М. Гейден и французский контр-адмирал А.Р. де Реньи получили приказ действовать против турецко-египетского флота силой.

В соответствии с морской традицией общее командование операцией принял на себя английский вице-адмирал, как старший по званию. Он, конечно, был информирован о том, что королев ский кабинет министров его страны не очень охотно пошел на союз с Россией против Турции и потому, заперев турецко-египетский флот в Наваринской бухте (под командованием Ибрагима-Пашитам сосредоточилось 3 линейных корабля, 23 фрегата, 40 корветов и бригов - всего 2200 орудий, да плюс 165 орудий береговых батарей), он направил на уговоры противника своего парламентёра.

Однако турки, взбешенные ультиматумом, парламентёра зверски убили и начали обстрел союзной эскадры береговыми орудиями, тем самым спровоцировав Кордингтона на приказ о начале сражения.

Союзная эскадра под огнём противника ворвалась в бухту, и через 4 часа ожесточенного боя турецко-египетский флот был уничтожен.

Турки потеряли 7000 убитыми и весь флот. Победа была полной. Ликование эскадры всеобщим. Но правительственные круги Великобритании встретили результаты Наваринского боя с едва скрываемым раздражением. Поражение Турции сделало Россию хозяйкой на Чёрном море, но! Но победа есть победа: победителей следовало награждать.

Тогдашний премьер-министр Великобритании при этом выразился так: «Кордингтон, конечно, заслуживает верёвки, но придётся его наградить орденом».

А вот в России победу в Наварине встретили всеобщим ликованием: православных братьев Греции освободили от басурманского ига!

Это нашло историческое отражение в речах и официальных документах, но не только...

Вспомните, как в «Мертвых душах» Гоголя звали малолетних чад помещика Манилова? Алкид и Фемистоклюс: «Чичиков поднял несколько бровь, услышав такое отчасти греческое имя...»

А какие лица на портретах увидел тот же Чичиков в доме Собакевича? «На картинах всё были молодцы, всё греческие полководцы, гравированные во весь рост: Маврокордато в красных панталонах и мундире с очками на носу, Миаули, Канари. Все эти герои были с такими толстыми ляжками и неслыханными усами, что дрожь проходила по телу(...) Потом опять следовала героиня греческая Бабелина, которой одна нога казалась больше всего туловища тех щеголей, которые наполняют нынешние гостинные».

Но апофеоз отклика в российском обществе на наваринское дело в поэме Гоголя - сукно, которое искал Чичиков для своего фрака и брюк, собираясь с визитом к губернатору. Владелец суконной лавки понял покупателяс полуслова.

« - Понимаю-с: вы истинно желаете такого цвета, какой нынче в Петербурге в моду входит. Есть у меня сукно отличнейшего свойства. Предуведомляю, что высокой цены, но и высокого достоинства.

- Давайте. О цене ни полслова. Штука упала сверху. Купец её развернул ещё с большим искусством, поймал другой конец развернул точно шелковую материю, поднёс её Чичикову так, что тот имел возможность не только рассмотреть её, но даже понюхать, сказавши только:

- Вот-с сукно-с! цвету наваринского дыму с пламенем». Остаётся только заметить, что такие настойчивые детали случайно в великие художественные произведения не попадают...