60 лет после выпуска

Теперь, спустя более чем шестьдесят лет, нас гораздо меньше. Мы склоняем головы перед светлой памятью тех, кто ушел от нас навсегда. В горьком списке наших потерь 317 имен. Им наша память, наше горькое сожаление. Мы помним о них, поддерживаем связь со многими семьями ушедших друзей-однокашников. В наших встречах всегда участвуют вдовы тех, кого уже нет, а после золотого юбилея именно они настояли на ежегодных встречах. Мы благодарны им за память о своих мужьях и верность нашему братству…
А тогда, в мае 1947, все разлетелись по разным флотским направлениям - от Североморска до Севастополя и Баку, от Балтики до Порт-Артура и Петропавловска-Камчатского. Кто-то начал службу рядом со своими друзьями, кто-то оказался вдали от них, но внутренняя связь с однокашниками всегда была надежной поддержкой в трудных буднях и шумных праздниках.
Служба и жизнь каждого из нас, имея много общего, складывалась все-таки индивидуально, по-своему. Одни шли по служебной крутой лестнице вверх, другие на разные сроки задерживались на ступеньках этой лестницы, третьи сошли с нее и нашли другие пути в жизни. Разошлись все, но каждые 5 лет (а то и чаще) по первому зову инициативных групп собирались вместе, потому что главным в нашем братстве были и остаются те счастливые годы, когда все были равны - славные годы нашей учебы и дружбы в училище. Именно они делают и сегодня равными и адмиралов, и профессоров, и рядовых инженеров, учителей, здоровых и не очень, обремененных солидным потомством и оставшихся в одиночестве.
Все мы - фрунзевцы - 47, это роднит нас! Наш выпуск никогда не висел тяжким грузом на шее у государства. Ни одно из крупных событий в развитии Военно-Морского Флота не прошло без нашего участия - освоение подледных просторов Арктики, освоение берегов Антарктики, кругосветное подводное плавание, служба на горячем театре в Средиземном море, освоение новых театров, гидрографическое обеспечение военных операций во всех морях и океанах, участие в освоении космоса для Военно-Морского Флота.
Всегда особую гордость составляли те 11 наших выпускников, кто за свои дела был удостоен высших флотских званий - адмиралов, а двое из них - адмиралы Эмиль Спиридонов и Аркадий Михайловский командовали самыми крупными нашими флотами - Тихоокеанским и Северным.
Заслуги наших однокашников отмечались большими и малыми наградами. Практически каждый награжден медалями: «За победу над Германией», «За победу над Японией», «За оборону Кавказа», орденами «Отечественной войны».
Но есть награды, которыми мы гордимся особенно. Это - «Звезда Героя Советского Союза» адмирала А. Михайловского, орден Ленина сталевара Алексея Зайцева и медаль Гагарина Николая Кочешкова, Государственные премии СССР, присужденные Кочешкову и Постникову за участие в разработке и внедрении новой техники.
Наши традиционные встречи начались в 1952 году, сразу после выпуска, и проходят регулярно через 5 лет. Непрерывно действовавшей долгие годы и сближавшей нас силой был и навсегда останется в памяти курсантского братства Владимир Андреевич Купрюхин, создавший уникальное «досье» на каждого из нас, у него было потрясающее чувство близости, сравни родству каждому из нас.
А наиболее глубоко раскрывает суть нашего курсантского братства статья Наума Кисина, что живет ныне в Таллине. «В трудные военные годы и сразу после войны учились ничем не знаменитые, но славные ребята, которые могут сказать о себе:
Мы юности практически
не знали,
Ее у нас всех отняла война,
Довольствовались тем,
что выдавали,
И лиха мы отведали до дна!
А выдавали нам паек, а с пайком дело обстояло, как и все в те тяжкие годы, туговато. Кормили нас, как правило, кашей. Общая каша на Руси всегда объединяла людей. Если цари и бояре пировали, то народ кашничал. «Каша есть пища наша, не бифштексам чета, не порвет живота». А. С Пушкин: «Блажен муж, иже сидит к каше ближе». Кок (морской кашевар) почитался выше полковника (пехоты). И именно каше мы обязаны прекрасному слову «однокашник», объединяющему всех нас.
Почему мы после жены, детей и внуков больше всех любим однокашников? Потому что однокашник - это наша нескончаемая молодость, это как бы остановившееся мгновение. Однокашники друг для друга - это всегда молодые, красивые, умные, щедрые и бесстрашные. Кто сможет спросить адмирала или академика: «А помнишь, Аркаша, как мы с тобой дрозда давали?» Только однокашник! Однокашник, как бы реестр наших скрытых возможностей. Как видишь, что твой однокашник, который у тебя математику списывал, по твоим конспектам основы марксизма сдавал, стал адмиралом, депутатом, лауреатом, - сразу понимаешь, что и ты бы так мог, да только тебе в чем-то не повезло: не на тот флот (корабль) попал, не так усердно службу нес. И все же однокашник - это твое второе «Я». Он о тебе знает все - даже то, что ты сам постарался выкинуть из памяти.
Однокашники даны нам от Бога, их, в отличии от членов офицерского суда чести, не выбирают и любить их надо такими, какие они есть.
Так будем мы достойны этого звания - не военного, не ученого, не административного, а самого человечного на свете - звания однокашника.
Друзья мои,
прекрасен наш союз,
Он, как душа неразделим
и вечен,
Неколебим,
свободен и беспечен,
Рожден под сенью он системы ВМУЗ!
Куда б нас ни забросила судьбина,
Как прежде, юность в нашем сердце скрыта.
Все те же мы - нам целый мир - чужбина,
Отечество - на набережной Шмидта!
Нетленна память
о былом и череда ушедших
Напоминает нам о том,
что офицерский эполет
Давил привычно нам на плечи,
Но в жизни наступает вечер,
И круг друзей, увы, не вечен.
Одних уж нет, а те - далече, мы все равны перед судьбой -
И ранг, и чин, и пост любой давно утратили значенье,
Как и былые прегрешенья.
И если втуне вдруг начнет марать нас некий стрекулист,
Одно скажу: «Наш якорь чист!»
А накипь неустойчивого быта
Нетленной дружбой
напрочь смыта!»
Спасибо Науму, спасибо Александру Сергеевичу. Лучше сказать невозможно. Будем держаться до последнего однокашника, - так решили все участники, наверное, последней юбилейной встречи.