Капитан 2 ранга Прохватилов при жизни передал Владимиру Ивановичу Тюрину свою статью «Рота особого назначения в защите Ленинграда», которую в своё время не осмелилась опубликовать «Ленинградская правда». На основе этих воспоминаний и других очерков и статей о подводном спецназе полковник медицинской службы В. Тюрин подготовил книгу «Разведывательно-диверсионные действия роты особого назначения на Балтике в период Великой Отечественной войны в 1941-1945 гг.». Сегодня мы предлагаем нашим читателям рассказы о суровых и героических военных буднях советских морских диверсантов.
Согласно Приказу наркома ВМФ СССР от 11 августа 1941 года при разведотделе Балтийского флота надлежало сформировать роту особого назначения в составе 146 человек, укомплектовав её водолазами, прошедшими специальную подготовку в Военно-морской медицинской академии и управлении ЭПРОН. Этим приказом по рекомендации начальника ЭПРОН контр-адмирала Ф.И. Крылова командиром роты был назначен лейтенант Иван Васильевич Прохватилов, комиссаром-политруком Анатолий Федорович Маценко, а для руководства и консультаций по водолазному делу был прикомандирован военврач 1 ранга Илья Ильич Савичев.
Местом дислокации спецназовцев была опустевшая средняя школа на острове Голодай. Из её окон торчали десятки железных труб от печек-буржуек, из-за которых здание получило прозвище «Сорокатрубный». Истинное наименование подразделения не раскрывалось, и во всех документах оно именовалось ротой подводников ЭПРОН.
Противник сбежал
Уже в конце лета рота приступила к интенсивной боевой подготовке. Разведчики учились пользоваться водолазным снаряжением, формировать водные рубежи под водой с глубинами до 20 метров и протяженностью не менее километра. А специальная группа из 30 человек в совершенстве отработала метод выхода из торпедного аппарата подлодки. Огромное внимание уделялось умению быстро ходить под водой по компасу, чувствовать глубину и бесшумно выходить на берег, а также - умению работать на радиостанциях, физической подготовке, стрельбе и приобретению разведывательных навыков.
Первая боевая операция была проведена спецназовцами в сентябре 1941 года, когда в районе Выборга сложилась напряженная обстановка: финские войска попытались отрезать отход 23 армии, высадившись с пулеметами и легкой артиллерией на один из островов Выборгского залива. Тем самым они перерезали выход советских войск из порта в море.
Лейтенант Прохватилов получил указание в трехдневный срок подготовить личный состав для операции по уничтожению финского десанта. Об этой операции Иван Васильевич Прохватилов отзывался, мягко говоря, весьма критично. Тогда, казалось, разведчики сделали всё, чтобы дерзко захватить остров. Они почти двое суток вели наблюдение за противником, скрупулезно наносили на карту все вражеские позиции и огневые точки. Сумели даже проверить глубину у острова.

 

Ночью одетые в легководолазное снаряжение старшины 1 статьи Никитин и Сванишвили, в руках которого была катушка с телефонным кабелем, вошли в воду, долго тянулись минуты… Наконец в телефонной трубке раздалось долгожданное: «Мы на месте. Можно начинать». И тогда, держась за протянутый кабель, под воду один за другим ушли пятьдесят водолазов. Прошло время решительного штурма, а на острове ни огонька, ни выстрела. И тогда Прохватилов, оставив на своего комиссара остальную часть роты, сел в лодку и полным ходом пошел к острову. Бойцы встретили его с виноватым видом: противника на острове не оказалось.
Для молодого командира роты особого назначения проведенный «захват» послужил хорошим уроком. Он понял: главный фактор в подобных операциях - строжайшая секретность. Военная тайна - это когда о ней знает только командир и, в последнюю минуту, непосредственный исполнитель. С тех пор этого золотого правила он придерживался всю войну.
По готовности
пристань взорвать…
Осенью 1942 года из агентурных данных стало известно, что фашисты планируют демонтировать главную скульптуру фонтанов Петергофа - легендарного бронзового «Самсона». Командир роты особого назначения получил приказ выяснить судьбу «Самсона». Посланные поочередно три пары разведчиков - Н. Кадурин и М. Боровиков, В. Трапезов и А. Зайцев, А. Корольков и А. Спиридонов - с целью выяснить судьбу «Самсона» обнаружили, что фашисты строят пристань для доставки небольшими катерами мин на фарватеры залива. Следующий приказ, поступивший водолазам-диверсантам, гласил: «По готовности пристань взорвать…».
К ноябрю 1942 года пристань была построена, и гитлеровцы приступили к её обшивке.
И вот ноябрьской ночью два бронекатера, взяв на буксир малый быстроходный катер и шлюпку, на которой находились мины, подрывники, четыре гребца и старший группы мичман А.Н. Корольков, легли на курс. Не дойдя до Петергофской пристани примерно 1,5 мили, бронекатера застопорили ход и дальнейшее продвижение осуществлялось на шлюпке. Разведчики-гребцы, обмотав уключины тряпками, вели на буксире две здоровенные мины. А вскоре водолазы, притопив мины и привязавшись друг к другу тросами, будто приведения, исчезли в глубине залива. Мичман шел впереди, а за ним, держась одной рукой за провод и впрягшись в петли буксирных канатов, тяжело ступали разведчики…
Прохватилов десятки раз поднимал к глазам морской бинокль и вновь опускал его на грудь. Наконец, он не выдержал и отдал распоряжение идти прямо к причалу на поиски. И вдруг, возле берега, занятого немцами, почти одновременно с его словами прямо из воды стала беззвучно расти слепящая пирамида огня, осветившая на многие километры воды залива. Сдвоенный удар взрыва - и вскоре громоздкая волна достигла катера. Вновь наступила ночь.
Лейтенант Прохватилов дал команду включить прожектор и полным ходом идти на поиски шлюпки. Оглушенных и наглотавшихся воды Королькова и четырёх гребцов обнаружили возле перевернутой шлюпки. Водолазы  исчезли. Напрасно всю ночь метался бронекатер по кипящему от взрывов фашистских пуль и снарядов заливу. Поиск был прекращен лишь с наступлением утра.
Горе командира, полюбившего своих разведчиков, было безутешным. Однако оно вскоре сменилось бурной радостью. Сначала позвонили соседи-артиллеристы и сообщили, что к их берегу прибило человека в водолазном костюме. Когда его привели в чувство, он назвался Спиридоновым. А еще немного погодя в расположение «Сорокатрубного» влетел один из разведчиков и завопил, что неподалеку лежит живой водолаз.
Когда все пришли в себя и отдохнули, они рассказали о том, что задержка взрыва произошла по многим причинам. Во-первых, дно залива оказалось заваленным спиралями колючей проволоки и обломками железа. Идти пришлось медленно, чтобы не порвать водолазные костюмы. Затем разведчики потеряли ориентировку. Поэтому Корольков впустил в мешок побольше кислорода, всплыл и увидел, что до пристани оставалось метров 8-10. Разведчики осторожно втащили мины подальше под пристань и стали привязывать к основаниям свай. В это время наверху вдруг вспыхнули прожекторы, раздались грохот многочисленных кованых сапог и удары кувалд по железу: к работам приступила ночная смена. Стоило бы кому-нибудь из немцев направить луч фонаря вертикально вниз, и тонкий слой воды не смог бы укрыть находившихся под водой разведчиков. Несколько минут водолазы стояли неподвижно, прижавшись к сваям. Однако грохот строительных работ наверху продолжался в том же ритме, и они осторожно продолжили начатое дело. Мичман Корольков вынул из сумки магнитные взрыватели, извлек из них предохранительные чеки и, когда услышал, что в каждом из них тихо застучал часовой механизм, прикрепил их магнитными присосками к корпусам мин.
Обратно к шлюпке разведчики пробрались, держась за телефонный кабель. Экипаж шлюпки, почувствовав приближение водолазов, стал подтягивать кабель к себе. Последние десятки метров разведчики волоклись по поверхности, держась за провод, так как в аппаратах иссякли последние запасы кислорода. Подняв разведчиков, шлюпка направилась к бронекатеру. Но тут раздался оглушительный взрыв - и громадная волна опрокинула деревянное суденышко.
Восстанавливать пристань фашисты не рискнули.
Первым в отсеки ПЛ U-250 спустили разведчика
В июле 1944 года в южной части пролива Бьерке-зунд с интервалом в 10 дней были торпедированы два наших морских охотника МО-3-4 и МО-105. За погибших боевых друзей отомстил экипаж МО-103 под командованием старшего лейтенанта Коленко, который 30 июля в 19 часов успешным бомбометанием потопил немецкую подводную лодку U-250. При этом в плен были взяты шесть немецких подводников во главе с командиром ПЛ Вернером Шмидтом, которые всплыли из рубки вместе с воздушным пузырем. На месте потопления немецкой субмарины Коленко поставил буй.
Сразу же после этого командир роты особого назначения Иван Прохватилов получил приказ обследовать подлодку и поднять её документацию. В том, что она была оснащена новейшими самонаводящимися торпедами, никто не сомневался, но у Прохватилова появилась мысль, о которой он даже сам себе боялся признаться. Он решил во что бы то ни стало найти внутри фашистской подлодки-утопленницы штурманские карты, на которые был нанесён её курс. Другими словами, найти тот самый секретный немецкий фарватер, за стремление разгадать, найти который сложили головы немало людей.
Буй, поставленный Коленко, был либо снесен ветром, либо снят финнами, которые обстреливали разведчиков из береговых батарей. Водолазы оставались на глубинах 20-27 метров по 10 минут, что было немалым риском. У некоторых из них появились судороги. В конце концов водолаз Валерий Гупалов прямо-таки оседлал субмарину, которая, врезавшись носом в большой подводный камень, лежала под углом примерно в 30о. По её левому борту тянулась длинная трещина, образованная от близкого разрыва глубинной бомбы. Центральный люк, через который и спаслись немцы, был откинут и заклинен. Через него водолаз Иван Удалов первым проник в центральную рубку. Однако найти документы ему долгое время не удавалось.
В некоторые отсеки водолазы не смогли проникнуть. А в тех, которые удалось открыть, спецназовцы постоянно сталкивались с раздувшимися трупами немецких подводников, которые шевелились от движения воды и порой соприкасались своими лицами с масками водолазов. Наконец разведчик Сергей Непомнящий, который настоял на крайне опасном спуске в затонувшую лодку в вентилируемом снаряжении, поднял на поверхность металлический пенал. Немного отвлекусь и скажу, что Прохватилов рассказывал, что работавший более часа в отсеках подводной лодки Сергей Непомнящий после поступившего приказа о подъёме на поверхность воды вдруг заорал: «Выручайте! Покойники держат!».
Вот что произошло с водолазом в отсеках подводной лодки U-250. По его рассказу, когда он вошел в отсек, увидел всплывающие разбухшие тела подводников. Стараясь не обращать на них внимание, он пролез в каюту командира. Взял карты и пенал. Возвращаясь обратно, увидел, что у трапа (видимо, вследствие течения) скопились трупы немецких подводников. Он их раздвинул и скорее на трап. Но не тут-то было! Плавающие покойники цеплялись за шланг, своим весом давили на плечи Сергея Непомнящего. С перепугу водолаз забыл воздух стравить, его скафандр раздуло, и он не мог самостоятельно выкарабкаться из люка. Тогда-то он и завопил!
Когда водолаз поднялся на поверхность, в поднятом им пенале была обнаружена пачка свернутых листов, через которые проходила четкая ломаная линия - секретный фарватер фашистского флота. Он начинался от Свинемюнде и шел до самого Ленинграда. Через несколько дней наши подводные лодки выставили в районе Хельсинки мины в проходах вражеских минных полей, на которых вскоре подорвались три фашистских эскадренных миноносца.
На войне как на войне
Во время моих бесед с Иваном Васильевичем Прохватиловым он часто вспоминал особо отличившихся бойцов и командиров, с которыми лично участвовал в диверсионных операциях. Он называл имена политрука А. Мащенко, командиров взводов Ф. Кириллова. И. Арсирия, водолазов-разведчиков Н. Никитина, Н. Кадурина, В. Ананьева, И. Удалова, А. Королькова, С.Непомнящего, В.Гупалова, В.Грицунова, А. Спиридонова, П.Фролова, С. Сванишвили, В.Трапезова, В. Борисова, А.Кабанова и многих других. Он избегал разговоров о потерях личного состава роты особого назначения. А они были. Когда я спросил его об этом, Иван Васильевич лаконично ответил: «На войне, как на войне, и ранить, и убить могут».
В тех случаях, когда бойцам РОН приходилось вступать в открытый бой со значительно превосходящим по силам противником, потери все же были. Так, при высадке десанта на берег Ладожского озера три разведчика были убиты и десять ранены. В тех случаях, когда операция проводилась в ночное время, с высадкой спецназовцев из-под воды, как это было при ликвидации строящегося пирса в Петергофе или в операции по уничтожению катеров в районе Стрельны, потери были минимальными.
Бойцы РОН погибали чаще при проведении разведывательно-диверсионных операций, иногда вызывая огонь на себя. Так погибли разведчики Перепелкин и Лунин, которые под Петергофом обнаружили неизвестный ранее немецкий аэродром. Когда фашисты начали готовить бомбардировщики к вылету, разведчики успели сообщить об этом по рации командованию. Советские самолеты прилетели очень быстро и началась бомбежка…
Алексей Кабанов успел обнаружить в районе города Луги немецкую батарею и по рации вызвал авиацию, батарея была уничтожена, а Кабанов примкнул к партизанам. К несчастью, среди партизан оказался провокатор, который сообщил фашистам о месте и времени встречи разведчика с нашим катером. Немцы окружили разведчика. Отстреливаясь, он забежал в сарай, немцы предложили ему сдаться, на что Алексей Кабанов ответил прицельными выстрелами. Тогда гитлеровцы подожгли сарай, и разведчик последним патроном выстрелил себе в висок.
Прохватилов и Маценко, которые вместе со своими бойцами участвовали почти во всех операциях РОН, тоже имели ранения. Иван Васильевич Прохватилов, которого разведчики ласково называли батей, был ранен дважды, в том числе разрывной пулей в бедро из немецкой снайперской винтовки.
Вместо послесловия
После разгрома фашистских войск на ленинградском направлении рота особого назначения оказалась невостребованной. Ивану Васильевичу Прохватилову не удалось убедить командование сохранить уникальное диверсионное подразделение, столь успешно действовавшее в годы войны. Иван Васильевич предлагал на базе роты особого назначения создать спецшколу водолазов-разведчиков, которые, по его словам, «могут быть очень полезными при известных условиях и всё время, пока существует разведка». Однако приказом командующего Балтийским флотом рота была расформирована. Часть водолазов направили в Учебный отряд подводного плавания, часть - в отряды аварийно-спасательной службы.