Водружение в начале августа российского триколора в нулевую точку северной широты, образно говоря, обнажило вершину арктического айсберга, политически неподъемного, имея в виду лучшие ожидания России, и юридически рыхлого из-за нагромождения правовых и прочих двусмысленностей-торосов.

Суть дела такова. Еще в 1909 году Канада законодательно закрепила за собой территорию от собственного побережья до Северного полюса. В 1924 году то же самое сделали США, попутно объявив, что дно Ледовитого океана является подводным продолжением Аляски. Двумя годами позже так же поступил и Советский Союз, правда, безотносительно оценки подводного рельефа. В начале 50-х годов та же Канада попыталась через международный суд ООН узаконить свои полярные владения, на что получила вердикт: истребуемая акватория вместе со дном отойдет Оттаве, если в течение 100 лет никто не предъявит на нее свои права. Явочные претензии на Арктику перечеркнула Международная Конвенция по морскому праву, принятая в 1982 году. Эта конвенция закрепила за соискателями полярных и прочих владений лишь 200-мильную экономическую зону. Но точкой ее отсчета было названо не географически очерченное побережье, а подводный край той части материка, на которой расположена страна. Это решение и позволило всем претендентам на подледное богатство Арктики приступить к обоснованию «родного» происхождения подводных хребтов и шельфов. Что и запутало существо дела не в меньшей степени, чем отказ США ратифицировать Конвенцию, а также тот факт, что донная часть Северного полюса расположена не на хребтах с русскими названиями, а в котловине, носящей имя норвежца Амундсена.
Российские специалисты, вероятно, докажут, что подводные хребты Ломоносова и Менделеева, идущие к полюсу соответственно из районов Таймыра и Чукотки, являются продолжением Сибирской континентальной платформы. Техническая база (ледоколы, батискафы, экипажи) для этого у нас не хуже, чем у конкурентов. Но те же датчане убеждены в сквозном характере хребта Ломоносова, связывающего Сибирь с Гренландией. Не вполне определены и критерии, по которым подводный рельеф соотносят с его сухопутной «прародиной». Во всяком случае норвежцы по геологическим характеристикам склонны считать тот же хребет вынесенным в океан продолжением родных скал. И, наконец, главное: двойные стандарты в политике основываются на таких же - правовых: законным принято считать то, что выгоду сильнейшему или большинству. Поэтому вполне возможно, что западные доводы сочтут исчерпывающими, а российские - недостаточно обоснованными.
На юридические «торосы» накладываются технологические и экономические. Через 25-30 лет запасы ныне разрабатываемых энергоносителей лишь на 50 процентов удовлетворят спрос на них. Сегодня на мировой рынок поставляется около 6 миллиардов тонн нефтепродуктов в год. По прогнозу на 2030 год потребности в них возрастут до 10 миллиардов. Строго говоря, это столько, сколько, по оценкам петрологов, может находиться в «российской» Арктике. Запасы, конечно, не малые, но проблем глобального энергообеспечения за счет Арктики не решить, даже если у западных претендентов суммарные запасы составят приблизительно столько же. К тому же при промышленной разработке арктического дна возникнет проблема по существу полного обновления технологической базы нефте- и газодобычи. Обратим внимание на глубину той же «полюсной» котловины - более 4000 метров. Требуемая для этого научная основа появится не раньше, чем через те же 25-30 лет. Вместе с тем, признаем: арктический дискурс выделяется даже в весьма «полярном» диапазоне цифр и факторов, прогнозируемых геологами и энергетиками - от «Арктика - наше всё» до «легче освоить Луну». Тем более что технически относительно беспроблемная и менее затратная разработка газоносного шельфа в Баренцевом море (3 триллиона кубов, для сравнения - наши суммарные запасы составляют от 236 триллионов) сопровождается обостряющимся противостоянием России и Норвегии - с расходящимися от них политическими кругами. Далеко не от фантастов исходит и более «революционное» предположение: с энергетической проблемой мир справится скорее, чем с обеспечением пресной водой и критическим потеплением вкупе с озоновым «загрязнением». Так или иначе, сегодня претенденты делят не столько само поддонно-арктическое богатство, сколько права на гипотетическое обладание ими в будущем. Но мир не стоит на месте. И по прогнозам ученых без альтернативных источников энергии (прежде всего, «экологизированной» ядерной) все равно не обойтись.
Поэтому возникает проблема цивилизационного масштаба: что перспективнее - сосредоточиться на распределении (перераспределении) того, что имеется, или мобилизовать силы на поиск новых видов сырья и энергии? Логика тысячелетий подводит к выводу: человечеству привычнее «отнимать и делить», чем «прибавлять и умножать». Что же до арктического похода с водружением российского флага, то, разумеется, это, в первую очередь, сильный информационно-политический ход: русские батискафы умеют не только фотографировать остатки «Титаника»! Не менее показательна и реанимируемая «петровская масштабность» «национального программирования», обогатившая арктическим измерением рачительное «менеджерство» Ермака Тимофеевича и дерзновенность майора Гагарина. Увы, и это тоже веяние времени - России сегодня этого не прощают. Впрочем, прочие соискатели могут арендовать у нас тот же глубоководный аппарат для аналогичной процедуры со своей символикой. Хуже, что за «флаговой церемонией» последовали далеко не церемониальные шаги по укреплению арктического сегмента канадского и американского военных флотов. Ибо американский флаг на Луне - это символ цивилизационного прорыва, а российский - на арктическом дне - неисправимого российского экспансионизма. В этом смысле важно не искуситься еще одним витком военной конфронтации. Хватит пока сухопутных ракет с бумажными договорами.
Что и остаётся в сухом остатке от подводной экспедиции.

Борис ПОДОПРИГОРА