Не дадим украсть ПОБЕДУ

Лично мне довелось участвовать в Сталинградской битве с самого ее начала и до конца (я был инженер-механиком 4-го дивизиона катерных тральщиков Отдельной бригады траления Волжской военной флотилии), видеть не только, как повседневно ковалась победа, но и ее результаты: вызывающие презрение колонны немецких военнопленных численностью по две-три тысячи солдат и офицеров, которых гнали в тыл, как правило, четверо-пятеро наших бойцов, обычно из легкораненых. После прохода очередного скопища военнопленных, одетых в мышиного цвета шинели, весь снег был усыпан вшами и соломой от эрзац-валенок. А ведь это были представители той прекрасно обученной и вооруженной гитлеровской армии, которая в течение нескольких недель одну за другой захватывала и порабощала страны Западной Европы.
А с апреля 1943 года мне выпала честь служить и воевать в Заполярье офицером на той известной на Северном флоте крейсерской Краснознаменной подводной лодке К-21, экипаж которой под командованием Николая Александровича Лунина в 1942 году обнаружил корабли противника, шедшие в составе линкоров «Тирпиц» и «Шеер» в охране 8 миноносцев типа «Карл Галстер», ходивших на сложных зигзагах, и балансировавшего над эскадрой самолета типа «Арадо». Блестяще проведенная атака из-под воды закончилась торпедированием супердредноута «Тирпиц». Кстати, эхо славы торпедных атак, проведенных командирами - североморцами Николаем Луниным, Израилем Фисановичем, Иваном Колышкиным, балтийцем Александром Маринеско - было оглушительное. Его слышали во всем мире. Не случайно в выступлении на Параде Победы в 1945 году маршала Г.К. Жукова красной нитью прошла мысль о том, что война показала не только богатырскую силу наших Вооруженных Сил, но и полное превосходство нашей стратегии и тактики над стратегией и тактикой врага. Тогда маршалу Жукову никто в мире не возражал.
Разного рода претензии выдвигаются сейчас, спустя 60 лет с того дня, как на куполе поверженного рейхстага было воодружено Знамя Победы. И, как правило, особенно злопыхательствуют те, кто родился уже после войны, а соответственно, не нюхавшие пороха, не знающие чувства, тех подводников, которые уходили в морские глубины черноволосыми, а возвращались с сединою на висках. В основном, этими, с позволения сказать, историками применяется такой прием: вначале они полно и достоверно излагают фактические данные по подводным лодкам, включая их тип, название, даты постройки, спуска и вступления в строй, вхождения их в состав соединений, сроки их боевых походов и т.д. И вот в этой груде вполне достоверных сведений, полученных из открытой печати, вдруг начинают появляться такие воздействующие на подсознание фразы, как «побед нет», «недостоверно», «не подтверждается другой стороной», и другие, которые отвергают факты успешности боевых действий советских подводных лодок. При этом на фоне ранее убедительных, достоверных данных эти коварные фразы-вирусы также начинают смотреться весьма убедительно, тем более что никаких пояснений и обоснований их историческими клеветниками не приводится. Для этих горе-исследователей факт «не подтверждения другой стороной», видимо, является вполне достоверным и достаточным. Но вряд ли подобные очернители наших побед ведают, что в годы войны командиры советских субмарин и в шутку, и всерьез жаловались на то, что им было легче ходить в море и воевать, чем перед вышестоящим командованием отстаивать реальность своих боевых побед после их возвращения в родную базу. Думается, в канун Великой Победы военным морякам, да и всей морской общественности, будет интересно узнать о том, как в суровые военные годы подводились итоги боевых походов, раскрывались причины и обстоятельства, помешавшие подводникам добиться более высоких успехов. Это выступление будет своеобразным моим торпедным пуском в образно говоря борт плавсредства очернителей славы советских подводников.
Вначале напомню, что открытый характер Северного театра, отсутствие в сложившейся военной обстановке нейтральных государств освободило командиров подводных лодок от необходимости считаться с нейтральными водами и распознавать принадлежность обнаруженных кораблей. Район боевых действий являл собой две параллельно расположенные коммуникации, по одной из которых (мористее) шли союзные конвои, а по второй (ближе к берегу) - фашистские суда, обеспечивающие перевозку в Германию стратегических грузов. Ширина коридора изменялась в зависимости от времени года, т.е. из-за наступления и отступления полярных льдов. Выполняя поставленные задачи, подводники Заполярья провели 257 торпедных атак, при этом все они были объективно рассмотрены по специально разработанной системе, одобренной командованием Северного флота.
Суть этой методики заключалась, во-первых, в том, что командир ПЛ собственноручно писал донесение о походе - об основных событиях, о боевых столкновениях, своих действиях, обосновывал свои решения, оценивал боевые итоги похода, обстановку в районе действий лодки и на переходе, боевое воздействие противника на лодку и его последствия, характеризовал действия экипажа.
Во-вторых, помощник командира писал легенды (так назывался этот документ) о боевых столкновениях, с подробным журналом боевых действий, а штурман - вычерчивал кальки маневрирования лодки во время боевых столкновений.
В-третьих, войсковой разведчик (из офицеров лодки) в соответствии со специальной инструкцией составлял подробное донесение о всех действиях лодки и особенностях обстановки, замеченных вахтенными командирами и могущих представить интерес для разведки штаба бригады подводных лодок (БПЛ) и штаба Северного флота.
В-четвертых, комиссар подводной лодки (затем - замполит) писал политическое донесение в политотдел БПЛ о политико-моральном состоянии команды, давал свою оценку действий командиров, старшин, матросов в сложных и опасных ситуациях, называл наиболее отличившихся, описывал имевшие место отрицательные факты и явления, случаи трудности и т.д., подводил политико-моральные итоги похода.
И, наконец, командиры боевых частей при необходимости писали доклады, и ремонтные ведомости о неисправностях материальной части по своему заведованию, повреждениях и необходимом объеме ремонта, потребности в запчастях и т.д. Эти документы рассматривались и обсуждались командиром дивизиона с дивизионными специалистами, в штабе БПЛ командиром бригады с участием флагманских специалистов и всех командиров дивизионов, в отделе подводного плавания Штаба СФ с учетом данных разведки Флота. И только после тщательного рассмотрения итогов похода окончательное решение по итогам похода принимал командующий СФ.
Такой порядок рассмотрения итогов походов опытными специалистами дивизиона, бригады и флота в максимальной степени исключал возможность ошибок или преувеличения успехов командирами ПЛ. При этом вскрывались ошибки и недостатки, допущенные командирами, вахтенными командирами, командой лодки. Но и командиры лодок, в свою очередь, указывали на те причины и обстоятельства, которые мешали им добиться успеха, что понуждало штабы на устранение недостатков в подготовке экипажей и обеспечении лодок всем необходимым.
Внедрение такого порядка обеспечило максимально эффективное обсуждение не только боевых походов, но и боевой подготовки, ремонта, обеспечения ПЛ всем необходимым, сделало более осмысленной и реалистичной деятельность всех флотских служб и инстанций. Он давал возможность не только максимально достоверного определения успеха или неуспеха действий командира, но и постижения его характера, его индивидуальных качеств, позволял определять и боевые качества, и недостатки команды ПЛ в целом.
В дальнейшем, с усилением сил и средств воздушной разведки, заброской разведгрупп на вражеское побережье, агентурной разведки, возможность объективной оценки боевых успехов ПЛ еще более повысилась.
И тем не менее авторы, ставящие целью развенчать подвиги наших подводников, упорно стремятся доказать, что отчеты и доклады командиров подлодок об итогах боевых столкновений в море - заведомо лживые. Ими перечеркивается даже знаменитая атака советской подводной лодкой К-21 германского линкора «Тирпиц», результатом которой стал отказ немецкой эскадры от операции своими тяжелыми кораблями против союзнического конвоя, шедшего в Архангельск. Именно того «Тирпица», о котором командующий Северным флотом адмирал А.Г. Головко в своих воспоминаниях писал: «Из всех находившихся вокруг К-21 вражеских кораблей «Тирпиц» представлял самую важную цель - огромная плавучая крепость длиною около четверти километра, новейший линкор германского флота, спущенный на воду всего три года назад. Его данные: водоизмещение - 53 тыс. т; мощность машин - 138 тыс. л.с., скорость хода 30 уз.; дальность плавания - 8100 миль; вооружение - восемь 380-мм орудий, двенадцать 150-мм, шестнадцать 105-мм, шестнадцать 37-мм, плюс 6 торпедных аппаратов и 4 самолета. Нанести разящий удар по такому исполину, вывести его из строя - только об этом и должен был думать при встрече с ним настоящий командир-подводник».
И эту возможность командир ПЛ К-21 капитан 2 ранга Н.А. Лунин не упустил. По словам знаменитого подводника-североморца Героя Советского Союза контр-адмирала Ивана Александровича Колышкина, уже на следующие сутки разведывательная авиация обнаружила эскадру у норвежских берегов. Немецкие корабли возвращались домой, отказавшись от попытки нанести удар по конвою PQ-17. Вскоре «Тирпиц», по разведданным англичан, был поставлен в ремонт. Атака Лунина тщательнейшим образом была разобрана командованием бригады подводных лодок. Действия командира ПЛ были признаны вполне правильными, отвечавшими обстановке. Вскоре после этого К-21 стала Краснознаменной.
Прошли годы. И вот теперь некоторые западногерманские историки (и не только западногерманские) уже пытаются утверждать будто бы «Тирпиц» 5 июля 1942 года не подвергался торпедному удару. Такое искажение истории Великой Отечественной войны объясняется просто: нацистские моряки и их наследники, как известно, не любят признаваться в просчетах и ошибках гитлеровских адмиралов, отдавать должное профессионализму командиров советских подводных лодок.
Недавно в газетном материале литовского журналиста Владаса Бикуличуса я прочитал такую фразу: «На поле битвы после сражения приходят мародеры и историки». Зачем приходят мародеры - ясно. Они хотят обобрать покойников. Они и сознают себя ворами, и действуют украдкой. Зачем приходят историки, если они добросовестные, - тоже ясно. Но есть и другой тип историков. Они не обворовывают покойников на поле боя - они не мародеры. Они хуже мародеров - они крадут боевые подвиги бойцов как павших, так и живых, а у их наследников - святую Победу. Причем делают это не украдкой, а при всем честном народе, не стесняясь никого. Основной метод их деятельности - «лучшая ложь изготавливается из полуправды». По этому «принципу» выходит в свет немало газетных и журнальных публикаций, кинофильмов, книг, а про телевидение, и говорить нечего, настолько там возмутительно вранье о войне и источниках Великой Победы. Цель этой идеологической диверсии нам, ветеранам, ясна. Это и моральное разоружение нашего народа, и отвращение молодежи от защиты Отечества, и уничтожение российского оборонного потенциала. И мы будем прилагать все усилия, чтобы эту угрозу со стороны последователей геббельсовских пропагандистов осознали и наши внуки и правнуки.