…Ибо живу в стрессах

Не хочется начинать статью некрологическими словами «Был!». Валентин Пикуль всегда «Есть и будет!». Писатель-историк он как никто другой знал и понимал нашу сущность, что если в России появляется личность, то предпринимается все, чтобы ее унизить, растоптать, уничтожить, а потом, после ее смерти, раскаиваясь, петь в ее честь дифирамбы! К сожалению, писатель, при жизни переживший травлю, нет, не от читателей, а от чиновников от литературы, так называемых деятелей «культурного фронта», замалчивается и сегодня. Почему? Это особый вопрос, непроходной еще и сегодня. Валентин Пикуль по этому поводу не раз произносил пушкинское: «Они умеют любить только мертвых!». Но к этому хочется добавить свое мнение: «Мир нашего нынешнего бытия таков, что русских продолжают травить и после смерти, а заступиться некому!». На примере самого В. Пикуля видим, что посмертное глумление над ним, его творчеством, продолжается, и по сей день. Со стороны кого будет ясно, достаточно назвать хотя бы одну фамилию таких критиков, как К.Д. Гордович, сравнивающего романы писателя с легковесной, детективно-порнографической литературой. Не будем сегодня вдаваться в этот грязный вопрос, а склоним головы перед памятью большого русского писателя патриота-самородка Валентина Саввича Пикуля.
В России XX века, какой бы ни была страна, наверное, не было более значимых по популярности писателей, таких, как Михаил Шолохов и Валентин Пикуль. Не вдаваясь в глубокие словопрения, сошлюсь только на тираж их произведений, который на сегодня не превзойден никем, а главное, не залежавшийся на полках. Один только роман «Слово и дело», посвященный «Жене Веронике - за все, за все…», имел тираж свыше 4 млн. экземпляров. Почему имел? Да потому, что сегодня В. Пикуля издают мало. Причина известна - его книги воспитывают национальное самосознание, а это никак не устраивает нынешнюю «элиту», которая «из грязи, да в князи!». Им как кость в горле сущность Валентина Пикуля, который говорил: «…Живя и работая сегодня, мы живем в истории и для истории. И надо делать все для того, чтобы потомки наши - через сто, двести, триста лет - не стыдились нас, а гордились нами».
Валентин Пикуль прожил 62 года, из которых 42 года были заняты литературой. Не такой уж большой срок для того, что он создал, если учесть, что для таких исторических романов требуется громадная подготовительная работа. Если обратиться к литературной судьбе писателя, то она разделяется на три периода:
- первый - до 1958 года - отмечен юношеской неустроенностью, отягощенной наличием всего лишь 5-классного образования, но неуемным стремлением стать писателем;
- второй - 1958-1980 годы - стал вершиной его творчества. Пришла известность, но возросла и требовательность к себе. Появилась не только признательность читателей, но и зависть владеющих пером и властью;
- третий период - с 1980 года - явился как бы заключительным. Он мало своими чертами добровольного затворничества отличался от второго, но стал более жестоким. Стрессовые ситуации, возникшие из-за травли (вплоть до попытки вызвать в Кремль для разноса, хотя он никогда не был партийным), смерть любимой жены Вероники Чугуновой, а также издательский вакуум и многочисленные угрозы физической расправы в начале 80-х привели к творческому кризису.
Вот одно из писем-записок этого периода близкому другу Виталию Гузанову, писателю-маринисту: «Дорогой Виталий! Спасибо тебе за все. Не отвечал, ибо живу в стрессах. Меня перестали печатать. Как жить - не знаю. Писать хуже не стал. Просто не нравлюсь сов. власти! Твой Валя. XX век» (1979 г.).
Могло ли выдерживать сердце человека, испытывающего такое? Долго нет. И вот 17 июля 1990 года писатель умер за письменным столом, оставив нам много произведений для размышлений, но немало и унес с собой. Появится ли в XXI веке подобная глыба? Покажет будущее.
Валентин Саввич умер в Риге, которая стала для него отличной мастерской, а для почитателей русской истории местом гостевого паломничества к Пикулю. Тогда Латвия была не обособлена от большой страны и слита воедино с большой российской культурой. Первоначально писателя хотели похоронить рядом с могилой Вилиса Лациса, но в воздухе уже сгущались тучи бури «За нашу и вашу свободу!», поэтому умные люди в исполкоме города Риги посоветовали захоронить прах писателя на тихом первом лесном кладбище. Впоследствии на могиле был сооружен замечательный памятник, к слову, автор - скульптор латвийского происхождения. Теперь соседняя маленькая Латвия для нас страшнее дальнего зарубежья. Амбиции фашиствующей верхушки невероятны. А что же латышский, трудолюбивый народ? Он по-прежнему относится к русским по-братски, чтит память и Валентина Пикуля, но кто его спрашивает? Рядом с могилой В. Пикуля похоронены и мои родственники Васильевы. Моя сестра, проживающая в Риге, сообщает мне, что на могиле писателя всегда лежат живые цветы.
Интерес к творчеству писателя не пропал и в наши дни. Более того - он обострился. Некоторые высокопоставленные чиновники, в частности министробороны Сергей Иванов, мечтают перевезти из Риги прах писателя и все его архивы в Питер. Я сказал «мечтают» потому, что боюсь, что их благие намерения так и останутся намерениями. Наша «элита» любила и любит творчество В. Пикуля, но, видимо, «странною любовью». История повторяется - его произведения любят, но защитить писателя никто не хочет. Так стоит ли тревожить прах Пикуля, который лежит в земле, которую он защищал своим романом «Моонзунд»? «До победы при Моонзунде нам, читатель, еще далеко. Сначала мы изведаем всю горечь поражения в Ирбенах», - писал он в предисловии к роману. История повторяется, но в ином облике.
Нет более преданных почитателей таланта писателя, чем моряки. И это неудивительно. Валентин Пикуль, надев тельняшку юнгой на Соловецких островах, не расставался с ней всю жизнь. Его романы «Реквием конвою РQ-17», «Моонзунд», «Крейсера» и другие стали гимном геройству русского матроса и офицера. Флот всегда ценил Валентина Саввича, и недаром в самые тяжелые времена для Российского флота (1995-2000) при поддержке всего народа был построен и спущен на воду морской тральщик «Валентин Пикуль». Судьба ему, судя по всему, выпала нелегкая, как и писателю. Строился он для Северного флота, принимался командованием Северного флота, а ныне почему-то приписан к Новороссийской базе. Кто-то выжил его из родной Кольской флотилии, а ведь В. Пикуля крестил Северный флот.
Я не рассчитывал на большую статью. Хотел только вспомнить о большом писателе. Но, оказывается, о нем трудно сказать двумя строчками. Пикуль действительно стал пророком через историческое прошлое, стоит только вспомнить небольшую фразу из романа «Битва железных канцлеров»: «…Теперь, придя к власти, Горчаков провозгласил лозунг новой русской политики; весь мир облетели его слова, ставшие крылатыми: «Говорят, что Россия сердится. Нет, Россия не сердится - Россия сосредоточивается». Эту фразу можно было прочесть иначе; именно так ее и прочли в кабинетах Европы: «Россия усиливается!».
Еще не появилась сегодня достойная русская личность, а Европа уже это предчувствует…
В заключение небольшой случай, который рассказал мне друг Валентина Саввича, соловецкий юнга, писатель-историк Виталий Гузанов: «Когда мы хлопотали в Риге о похоронах Валентина, нам помогал подполковник, начальник гарнизонного Дома офицеров. Прошло 15 лет, фамилию его я забыл, но фотографии того времени сохранились. И вот в июне сего года я был приглашен в Нижний Новгород на открытие дней моего родного Княгиненского района в областном центре. На одном из мероприятий ко мне подошел человек и задал вопрос: «Вы меня не помните, Виталий Григорьевич?». Я честно сказал: «Нет». Тогда он мне напомнил похороны Валентина в Риге и сказал, что он тот самый подполковник Волдырев Борис Петрович, а ныне главный специалист по внешнеэкономическим связям и коммерции Нижегородской ассоциации промышленников и предпринимателей. Мы вспомнили с ним те печальные дни и помянули Валю…»
Я привел этот небольшой эпизод в подтверждение перманентности жизни - смерть не только разъединяет, но и соединяет людей. Валентин Пикуль живет среди нас в своих произведениях, продолжая богатую, иногда печальную, а больше славную, историю России. Это и ответ на эпиграф к материалу.