Л. Улицкая. «Даниэль Штайн, переводчик».
Многие разговаривают, чтобы убедиться, что они еще живы. В этих случаях говорить надо много, и, чтобы обеспечить людей подходящими темами, на улице вовсю дурит непогода, политики совершают многочисленные глупости, а сочинители сочиняют модные книги.
Обычно модный роман определяется модой, хотя иногда сам ее создает. Модные романы чаще всего вовсе не читают, о них говорят. Именно потому могут существовать романы для чтения вовсе не предназначенные, моде, стало быть, не подчиняющиеся и ее не создающие. Как раз такие романы любят обсуждать критики и рецензенты, после чего выходит, что иные из этих книг удостаиваются различных премий.
Чужой пример заразителен, поговорим и мы о букеровском лауреате. Прежде всего представляется, что литературно сделан он неудачно - рыхлая структура, многочисленные повторы, очень частые и ненужные в общем замысле отступления от темы (конечно, для иных эта особенность выглядит достоинством). На мой взгляд, это не столько книга, сколько материал, из которого книгу еще предстоит создать. Правда, некоторые читатели, признавались, что повторы помогают им хоть как-то ориентироваться среди множества персонажей и событий, но это как раз и показывает неумение автора так организовать материал, чтобы не пришлось его вдалбливать в головы читателей, как нерадивым ученикам в школе.
Выбранная автором форма - реконструированный эпистолярный роман XVII-XVIII вв. - представляется любопытным приемом, к тому же и использована она оригинально.
Всякая драматизированная проза, будь то эпистолярный жанр Просвещения, возрожденческий диалог (не путать с античным), пьесы для чтения - создание многоголосия, обычно используемое для организации некоего спора, в котором высказываются и аргументируются разные точки зрения; одна из них (разделяемая автором) выглядит несравненно привлекательнее. То есть исторически это разновидность пропагандистской, дидактической, просветительской литературы.
Улицкая использует это многоголосие для создания собирательного образа репортажным методом. Прием действительно оригинальный, но реализация его неудовлетворительна. Образ не собирается, распадается, расплывается во множество лиц. В текст влезают многочисленные персонажи со своими историями, часто не имеющие отношения к основной теме. Возникает ощущение суетливой, гомонящей толпы, которая (если позволяют) собирается у уличных телекамер, чтобы высказать наболевшее, в те поры, когда власть соизволит общаться с народом по телевизору.
Главный герой романа Даниэль Штайн, по задумке автора, вероятно, идеальный, во всяком случае очень привлекательный образ, увы, полноценно не получился. Хотя в тексте особо оговорено, что в основе его лежит реальное лицо, его история подана так, что остается ощущение искусственности и неправдоподобия.
И все же в романе (может быть, помимо намерения автора) выразилось довольно четко нечто существенное и важное. Это конец модернизма (в том числе и идейного, христианского) и завершение всей послевоенной эпохи либерального гуманизма.
Даниэль Штайн и есть его полноценный выразитель и его печальный конец вполне закономерен. Характерно, что и дело его жизни окончилось ничем - созданная им экуменическая община перестала существовать.
Экуменизм, по большому счету, либо пустая, ничего не значащая фраза, либо равносилен попытке слить все краски мира в одно серое ведро. Да и не получится верующих в разные веры мира собрать для моления в одно место, разве что под конвоем. Разного же рода обновленчество, с его тезисом о необходимости следовать за изменяющейся жизнью вообще не выдерживает критики. Лучше и быстрее всего реагирует на изменения в суетном мире базарное место. Базар часто располагается у стен храма. По людской слепоте их нетрудно перепутать (по-человечески это простительно), время от времени возникает соблазн их объединить. Только какое отношение такая позиция имеет к Христу, изгонявшему торгующих из храма!
Задача религии не угождать миру, а противостоять ему. Нужно ли всегда следовать за жизнью, нужно ли всегда стремиться восстановить то, что жизнь отбросила? Главный герой романа пытался сделать и то и другое вместе. Но пытающийся идти сразу по нескольким дорогам - никуда не придет.
Само ощущение суетливости, гомона, хаоса, всех признаков распада, остающееся от романа - свидетельство конца определенного исторического этапа, который на наших глазах подошел к концу. И может быть, скоро мы будем жить в другом мире, где многие из прежних ценностей потеряют свое значение.