35-й Военно-морской: наука, культура, честь

Правда, сначала, после Военно-морской медицинской академии, была служба на Дальнем Востоке. 7-й Тихоокеанский флот базировался тогда в Советской Гавани, где Ренжин был ординатором терапевтического отделения Главного военно-морского госпиталя. И только потом, по окончании высших курсов усовершенствования офицерского состава в Ленинграде он был направлен в Кронштадтский госпиталь, тоже ординатором терапевтического отделения.
Внешний антураж госпиталя в те годы, сохранивший и красоту, и стать, и достойное убранство прошлого века, не мог не иметь воздействия на внутренний настрой сотрудников. Колоссальное здание буквой «Н», нижняя часть которой представляла собой блоки красного гранита со свинцовыми прокладками, чтобы влага не поднималась на первый и другие этажи, более чем впечатляла. Длинные коридоры, полы, выложенные керамической плиткой, темно-зеленые ковровые дорожки, на стенах - полотна живописи в золоченых рамах, скульптуры, в том числе - Купидона и Венеры Милосской, на 3 этаже - фонтан, а над ним - громадная хрустальная люстра... Весь этот анклав дореволюционной культуры, удивительным образом сохранивший свой лик, подтягивал, обязывал соответствовать его уровню честным исполнением своего профессионального и человеческого долга. Аркадий Иванович и сейчас придерживается того же мнения. Как терапевт, он считает, что вся эта прекрасная обстановка, включая яркое освещение госпиталя и даже золотых рыбок, которых разводили в аквариумах, являлась хорошей психотерапией для больных. Но главная ценность госпиталя заключалась в том, что внешний блеск находился в полной гармонии с высококвалифицированным коллективом медиков, среди которых были врачи, получившие образование еще до революции, врачи с именем, с большими заслугами в науке. Например, Абрам Моисеевич Гафт, лорврач, окончивший медицинский факультет Киевского университета; выдающийся хирург полковник Никитин; начальник инфекционного отделения полковник Алексеенко; начальник туберкулезного отделения полковник Энгельзберг. А госпиталь возглавлял тогда бывший преподаватель Военно-морской медицинской академии полковник Михаил Иванович Смирнов. Целая плеяда лучших представителей лучшей, по мнению Ренжина, профессии стала его коллективом, его ходячей энциклопедией, которая могла дать ответ на любой вопрос.
Работать в госпитале было очень интересно. Аркадий Иванович говорит:
- Один раз в неделю проводились утренние врачебные конференции, реже - патолого-анатомические. На них мы, молодые врачи, ловили каждое слово старших опытных коллег. Наш начальник, Михаил Иванович Смирнов, - прекрасный организатор лечебного дела, отличный хирург, великолепный диагност. К нему можно было обратиться в любой час дня и ночи по любому медицинскому вопросу и получить на него исчерпывающий ответ.
Будучи начальником госпиталя, Смирнов, тем не менее, часто оперировал сам, и операции его всегда имели благополучный исход.
Словом, госпиталь для нас, молодых, стал еще одной академией, где к тому же колоссальная рабочая нагрузка (я зачастую возвращался домой ночью), насыщенная практика позволяла нам приобретать опыт в кратчайшие сроки. Я, помнится, лечил одновременно 42 больных. Причем, лечение назначал самостоятельно уже в 26 лет. Вот какая это была школа - госпиталь!
В 1957 году Аркадий Иванович Ренжин был снова направлен на учебу в Военно-медицинскую академию им. Кирова, на факультет усовершенствования врачей. После учебы его назначают начальником терапевтического отделения, а также - старшим терапевтом гарнизона. Нагрузка оказалась колоссальной. Аркадий Иванович говорит, что он буквально не знал с утра, где окажется днем или вечером. Он был организатором и руководителем неотложной терапии. И немудрено, что ему доводилось бывать и на Гогланде, и во всех подразделениях по северному берегу Финского залива. Мыс Стирсуден, южный берег - вплоть до Усть-Луги - все это очень знакомые места, куда он добирался даже самолетом, чтобы оказать экстренную медицинскую помощь. Будь то сердечные патологии, язвы, гастриты, будь то даже симуляция - приходилось разбираться на месте. И точность диагноза в подобных условиях была особенно важна. Аркадий Иванович, как правило не ошибался. Но не обходилось и без курьезов. Например, когда в одной из воинских частей у всего личного состава разболелись животы и лишь по той причине (как выяснил опытный терапевт), что повара в камбузе добавляли в борщ уксус. Для цвета, как пояснили они.
Служба была такая, что в любой час дня и ночи Аркадия Ивановича могли вызвать в госпиталь. А поскольку мобильных телефонов в ту пору не было, в выходной день, если Ренжин собирался отдохнуть вне дома, должен был оставить координаты. Свое дело он знал и любил. И больных - тяжелых особенно - выхаживал не только по долгу службы, но и по долгу сердца. У него лечились офицеры, матросы, солдаты. 19 лет он возглавлял отделение на 85 (!) коек, имея при этом всего 4 врача. И выполнял свое дело так, что в 1968 г. был удостоен звания «Заслуженный врач России», не говоря уже о множестве медалей, которыми в разное время был награжден за свой труд.
- Госпиталь, - говорит Аркадий Иванович, - был для нас всем. Мы горели на работе. И всем, что я имею сейчас, я обязан умению общаться с людьми, которое тоже приобрел в госпитале. Я знал, что не имею права огорчать больного даже своим озабоченным видом. Я понимал, что надо владеть не только своевременной быстрой методикой, но и умением поддержать больного морально, вовремя улыбнуться. Аркадий Иванович - человек эрудированный. Впечатляют не только масштабы его личной библиотеки, и в том числе - медицинской, но и необыкновенная тяга, интерес к литературе и искусству. Казалось бы, как провинциальный юноша из Кировской области, призванный в тяжкий военный 1942 год на службу в Военно-морскую медицинскую академию, добился таких высот, что ему в равной степени по плечу тайны, скажем, кардиологии и тонкость полотен Ботичели? А вот добился! И не добился даже, а естественным образом пришел. Потому что в той среде, где были культом наука, культура и честь, по-другому было нельзя.