Ни русская артиллерийская стрельба, ни конструкции русских кораблей не были так плохи, как это обычно представляется, русские офицеры в целом не были некомпетентны».
Н.Уэствуд «Свидетели Цусимы», 1970 г.
«В Цусимском сражении участвовали 36 кораблей, в т.ч. 9 миноносцев, 4 транспорта и 2 буксира.
Погибли: 8 броненосцев из 12-ти; прорвались во Владивосток: 1 крейсер 2-го ранга и 2 миноносца;
интернированы: 3 крейсера, 1 миноносец, 2 транспорта и буксирный пароход.
Потери личного состава: 166 штаб и обер-офицеров, 79 кондукторов (из 291), 4937 нижних чинов (из общего числа 14313 человек бывших на эскадре)».
Из «Заключения следственной комиссии о Цусимском бое» - «Морской сборник», № 8, август 1917 г.

 

В канун восемнадцатой годовщины Цусимского сражения А. Шталь в «Морском сборнике», № 5 достаточно убедительно показал несостоятельность многих обвинений в адрес •как персонально адмирала, так и русских моряков вообще. Во-первых, автор считает, что указания командующего русской эскадрой в приказах перед боем «главной цели в смысле выбора точек удара (головной корабль противника), и на стремление сблизиться с неприятелем, и на самостоятельные действия отрядов, и меры против охвата (зная о преимуществе противника в ходе)» и были не чем иным, как вполне определенным замыслом боя. Во-вторых, внезапно, перед самым моментом японской атаки Рожественский сумел перестроить свою эскадру так, что против сильнейших японских кораблей уже стояли сильнейшие русские. С 1 ч. 49 м. до 2 ч. 8 м. русские шли на сближение с японцами, которые, стремясь охватить голову колонны русской эскадры, последовательно проходили под обстрелом новейших русских броненосцев. Попытка первого удара Рожественского не удалась (да и не могла удасться, так как противник имел преимущество и в дальности стрельбы, и в скорости), но... инициатива налицо. Точно так же, как и попытка 4 головных русских броненосцев сосредоточить огонь на японском флагмане «Миказа». Автор пишет, «что «Суворов» делал затем еще попытку сблизиться, но его встретил бортовой огонь всех броненосцев Того и сильно избитый, в огне, с дважды уже раненным адмиралом, с поврежденным рулевым приводом он выходит из строя». И, заканчивая тактический анализ первой и решающей фазы боя, Шталь пишет, имея в виду, скорее, гражданскую публику и малограмотных краскомов: «Маневрирование в бою находится в зависимости от свойств оружия: дальнобойности орудий, калибра их, хода снарядов, расположения артиллерии, толщины и расположения брони, скорости и пр. - и, конечно, от уменья обращаться с ним, и имеет целью занятие наивыгоднейшего положения для нанесения или отражения ударов. Искусство маневрирования должно возместить недостаток в силе или защите».
«В начале боя японцы сосредоточили огонь 5 кораблей на «Суворове», 7 на «Ослябе», и русские пытались сосредоточить огонь 4 кораблей на «Миказа», и 1/4 часа одновременного сосредоточения русских и японцев решили все. Дальнейшее неважно».
Уважаемый читатель. Здесь необходимо сделать паузу. Миллионы наших соотечественников десятилетиями воспитывались на произведениях очевидцев и участников Цусимского боя - баталера продовольственного (т.е. кладовщика) А.С.Новикова-Прибоя и бывшего корабельного механика В.П.Костенко. «Цусима» унтер-офицера А.С. Новикова стала обвинением всему русскому, кроме революционных «товарищей матросов» и неоспоримо явному героизму отдельных офицеров - за что автор и был удостоен Сталинской премии.
Предвзятость в описании драмы «выдающегося советского мариниста» А.С.Новикова-Прибоя заключается в неоднократном подчеркивании того факта, что на отдельных русских кораблях за убылью офицеров ими и боевыми частями довольно успешно управляли кондукторы и матросы. Но! При этом совершенно упускает вопрос, кто же их научил. Как ни странно - обличаемые и ненавидимые им офицеры. Смакуя отдельные случаи безграмотности и малодушия офицеров, автор «Цусимы» строго следовал канонам классовой морали. Хотя Алексей Силыч в отдельных моментах не менее строго следовал и исторической правде: наличие у адмирала З.Рожественского «наростов шейного мяса» так же неоспоримо, как и присутствие лысины у русского дворянина Владимира Бланка (Ульянова), и пенсне у другого русского революционера - Лейбы Бронштейна, так же, как и признание автором факта собственного воровства вина из офицерской кают-компании.
Вольно или невольно тысячи советских офицеров флота впитали в себя это пренебрежение к своим старшим братьям. Кроме искаженного восприятия собственной истории, такая литературная деза во многом облегчила задачу отечественным партфюрерам по шельмованию и просто физическому уничтожению офицеров на самых разных этапах изменения политической конъюнктуры. При этом необходимо отметить вполне установленный факт: вдохновителями, а зачастую и организаторами шельмования флота и его офицеров и в России, и в СССР выступали сухопутные военачальники. Сразу после русско-японской войны Генерального штаба подполковник Е.И.Мартынов очень возмущался награждением всех чинов крейсера «Варяг» Георгиевскими крестами, они-де, мол, «всего-то исполнили свой долг». И опять-таки хронологическая странность, Воениздат СССР переиздает его «Из печального опыта русско-японской войны» в 1991 г.! В том же сборнике «...Хорошо забытое старое» он вместе с другим царским генштабистом капитаном А.А.Свечиным обосновывает отсутствие необходимости для России иметь мощный военно-морской флот. Видимо, им было неизвестно, что только Порт-Артурская эскадра 117 раз обстреливала береговые объекты японцев, осуществила 67 минных постановок, личный состав 199 раз участвовал в боях на берегу. Там же, у Порт-Артура, были утоплены 2 броненосца и 2 крейсера, 4 канонерских лодки, 8 миноносцев и 2 посыльных корабля японцев. Надолго выведены из строя 2 броненосца, 3 крейсера, 10 миноносцев.

 

«На «Орле» в Цусиме» В.П.Костенко меньше известна широкой публике, но опять-таки, суждения и оценки молодого специалиста-механика далеко не всегда тактически компетентны, а в силу его революционных воззрений - не всегда политически объективны.
Значительный вклад в формирование мнения военного читателя внесли произведения профессионалов: «официального историка» 2-й Тихоокеанской эскадры капитана 2 ранга В.Семенова «Цусимский бой» из трилогии «Расплата» и французского военного аналитика капитана Г.Лаура «Цусима». У них ошибочность многих и очень серьезных выводов зиждется как на «идеологической» предвзятости, так и на отсутствии системного подхода к анализу событий, т.е. многомерной оценки различных компонентов множества явлений громадного по масштабам боевого столкновения. А посему и у них побежденный виноват во всем, кроме... отсутствия мужества.
Наиболее полным, с точки зрения дезинформации, является труд английского генерала Ф. Гамильтона, бывшего главным представителем при штабе 1-й армии Куроки. В своей «Записной книжке штабного офицера» сей очевидец добросовестно пересказывает вымыслы японских офицеров, которыми его питали по специальному указанию Куроки. Примерно так же выглядит труд Н.Левицкого «Русско-Японская война 1904-1905 годов», полный очернительства всего русского.
О глубине, а главное - об объективности японских авторов немецкий адмирал А.Меурер писал в 1925 году: «Японское описание войны отличается пристрастностью и может быть использовано с большими оговорками. Секретные операционные планы и ошибки тщательно вуалируются».
Из авторов-современников боя наиболее толковым является официальное донесение английского Морского атташе кэптена Пэкинхэма и критические очерки француза капитана 2 ранга Р.Давелюи, правда, до сих пор недоступные не только широкой публике, но и большинству моряков. И, конечно же, вне поля зрения большинства современных публицистов остаются «Заключение следственной комиссии по выяснению обстоятельств Цусимского боя». «Отчет по делу о сдаче 15 мая 1905 года кораблей отряда бывшего адмирала Небогатова», «Тсусимская операция» капитана 1 ранга Капниста.
Именно из-за незнания, а точнее, нежелания знать этих трудов и рождаются под пером нынешних военобозров «сосцы для адмиралов» и «военные реформы» уровня начальника клуба. Но! Как это у нас не единожды бывало, появились добросовестные исследователи, люди чуждые политических пристрастий и чувства национального самоуничижения. Публикации В.Чистякова, В.Кофмана, имея опорой большое количество документов и мемуаров как отечественных, так и зарубежных, с использованием методов математического анализа и аналоговых сравнений, при компьютерной обработке и моделировании, совершенно четко доказали:
1. Адмирал З.Рожественский и его командиры кораблей были вовсе не профанами в военно-морском деле, а по отдельным тактическим эпизодам превосходили японцев (выбор маршрута, времени форсирования Корейского пролива, обман разведки японцев, боевой порядок на начало боя).
2. Русские артиллеристы, как, впрочем, и сама артиллерия (новых кораблей), не уступали японским. По свидетельству флаг-врача адмирала Того Сузуки броненосец «Миказа» получил 32 тяжелых снаряда (количество попаданий других калибров сосчитать было невозможно), были вдрызг разбиты носовой и кормовой мостики, боевая рубка в носу, пробиты палубы, повреждены многие орудия, убиты и ранены более 100 человек (на «Орле» - 129 чел. убитых и раненых, получил 39 крупных снарядов). «Ивате» получил 17 тяжелых снарядов, «Асама» - около 15, «Фудзи» -11. «Токива» - 9, «Идзумо» - 8 и т.д. Все они имели тяжелые повреждения, но... оставались на плаву и вблизи своих берегов были готовы продолжать сражение. Крайне интересно выглядит судьба флагманского корабля Того «Миказа». 12 сентября 1905 г., находясь на ремонте в п. Сасебо, он взорвался и утонул, погибли 590 человек.
3. Российская судостроительная промышленность вполне была способна сама строить корабли, отвечающие самым высоким требованиям как по энергетическим характеристикам, так и по боевой живучести. «Целый час и три четверти 13 японских кораблей, предводимых 4 адмиралами, расстреливали с близкой дистанции 2 наших полуразрушенных корабля («Бородино» и «Суворов») - прошедших без серьезных ремонтов 18000 миль!». Всего же 12 кораблей Того выбросили по русским 446 двенадцатидюймовых, 1200 восьмидюймовых, 945 шестидюймовых и 7500 трехдюймовых снарядов весом 45-113 кг (а коэффициент попаданий 3-4!!!).
4. Мужество и стойкость русских моряков не уступали «упоению убийством и разрушением японцев». Только 5 кораблей сдались неприятелю и только один из них - миноносец «Бедовый» - имел реальные шансы на продолжение сопротивления. Французский капитан 2 ранга Ренэ Давелюи: «Русские выказали фанатизм, преисполненный величия; но этого было недостаточно, чтобы победить».
Следует обязательно добавить, что там, где японцы не обладали большим превосходством, там они терпели поражения, или же результаты их побед были незначительными. Так, миноносец «Грозный» в течение двух часов вел бой с японским истребителем «Кагеро», пока не добил его. Миноносец «Громкий» более часа бился с тремя миноносцами противника, крепко поколотив всех трех. «Громкий» затопился сам, т.к. израсходовал весь боезапас. Старый крейсер «Дмитрий Донской» утром 28 мая был окружен шестью крейсерами и тремя миноносцами противника. Командир корабля капитан 1 ранга Лебедев отказался сдаться и ответил огнем. В течение светового дня «Донской» умело вел бой, подбил и вывел из строя 2 крейсера японцев. Ночью три раза отражал атаки миноносцев и... сам затопился к утру, т.к. погиб командир, имелись большие потери в команде, почти не оставалось угля и боеприпасов.
Тут необходимо остановиться еще на одном, психологическом, нюансе сражения. Столь часто изображаемые нашими писателями джентльменами, японцы «пренебрегли» международными правилами и... еще в самом начале сражения захватили госпитальные суда русских: «Орел» и «Кострому», расстреляли плавмастерскую «Камчатка» - зачем?
Так что же было причиной столь жестокого разгрома нашей эскадры? При том, что мы были и умные, и корабли были хорошие, и артиллеристы меткие? Есть две группы причин. Первая, и основная, группа состоит в целом ряде политических ошибок. До выхода эскадры, точнее эскадр, из России. При сложившемся балансе сил и при отсутствии союзников и надлежащего дипломатического обеспечения посылать наспех собранную армаду разнотипных кораблей на столь громадное расстояние...
И еще одна, может быть, главнейшая причина из этой же группы - антинациональная направленность леворадикальной пропаганды, захватившей практически все сословия империи. Этот бич Божий преследует Россию весь 20-й век. Потеря 270 тыс.человек, в т.ч. убитыми около 50 тыс. (Япония - 270 тыс. чел., из них убитыми более 86 тыс.), половины Сахалина и своих экономических интересов в Корее, Порт-Артура и Дальнего, южной ветки КВЖД и почти всего флота! Российские демократы и социалисты всех мастей это готовили внутри страны заранее, а посему - ликовали после достижения. Своим веры нет, а потому краткая цитата из французского капитана Г.Лаура о духе русских моряков перед «Цусимой» «... уже поколеблен безумной и преступной революционной пропагандой» и далее о японцах: «... Напротив, повышенный дух, вызванный постоянной подготовкой, волей народа, стремящегося во что бы то ни стало добиться поставленной цели». Именно об этом феномене общественного сознания в январе 1904 года писал Генерального штаба генерал-майор Е.И. Мартынов: «Наблюдая это грустное явление, невольно приходишь к выводу, что для своего радикального излечения Россия нуждается в новой тяжелой године, вроде двенадцатого года, дабы наши космополиты на собственных боках испытали практическую приложимость проповедуемых утопий». Однако «на собственных боках» ни в 1904-05, ни в 1914-19, ни в 1941-45. ни в 1979-95-х годах они, т.е. космополиты, не испытали, а всего лишь переоделись в платье «нового мышления» и «общечеловеческих ценностей».
Эта война открыла целую эпоху «помощи» России со стороны Запада в миротворческих акциях. Сначала США вместе с Великобританией дали Японии займы на сумму 410 млн. дол... (40 % всех военных расходов), а затем усердствовали для заключения Портсмутского мирного договора 1905 года.
Французский военно-морской историк капитан 2 ранга Ренэ Давелюи в своих критических очерках писал по горячим следам: «В течение всей войны Япония жгла исключительно английский уголь, доставляемый в Японию английскими судами; припасы, которыми пользовались японцы, изготовлялись в Англии и отправлялись в Японию по мере их накопления; японские орудия, приведенные в негодность во время сражений, были заменены английскими пушками, привезенными английскими же пароходами.